Читать книгу "Святой убийца - Николай Иванович Леонов"

оставил очень дорогие часы.

Вторым аргументом Гурова стали крестики на правых висках жертв. Помимо расположения они были идентичны по способу нанесения – очень неглубокие порезы, которые действительно могли бы возникнуть случайно, если бы не еще одно совпадение – эксперты так и не смогли установить, были они нанесены незадолго до смерти или сразу же после нее. И даже Крячко, который то и дело прерывал Гурова ироничными замечаниями, под конец изложения сыщиком своей теории стал выглядеть задумчивым. А когда Гуров закончил говорить, жирную точку поставил генерал.

– Я думаю, Лёва прав, и это чертовски плохо! – заявил Орлов. – У тебя, полковник, опять интуиция сработала, и ты нашел ей фактическое подтверждение. А это значит, что по Москве больше года бродит чертов маньяк, а мы до сих пор о нем ничего не знаем. И черт знает, сколько еще жертв на его совести появилось за это время?! Как, к чертям собачьим, я обо всем этом в министерстве докладывать буду?

– Петр, чего-то ты расчертыхался слишком много! – строго посмотрела на него Мария.

– Прости, Машенька, – смутился генерал. – Лёва, наливай коньяк! Мне срочно нужно выпить…

Глава 4

Вчера вечером друзья просидели еще довольно долго, обсуждая теорию Гурова и высказывая различные предложения о том, как вести в дальнейшем расследование и что делать, чтобы выйти на серийного убийцу. Однако ничего гениального никому в голову не пришло, и Орлов закончил затянувшиеся посиделки словами: «Закругляемся, ребята! Утро вечера мудренее!»

Когда все разошлись, сыщик еще долго не мог уснуть, продумывая направления поиска убийцы и размышляя над возможными мотивами, а также над неожиданной связью Быковской и Киреева. А когда проснулся утром по звонку будильника, то немного удивился – Строева уже встала и готовила на кухне завтрак.

Гуров иногда с любовью называл жену лежебокой, и это частично было правдой и зависело от образа жизни актрисы. Дело в том, что репетиции у Марии начинались после обеда, а заканчивались частенько поздно вечером. Не говоря уж о спектаклях, с которых домой Строева добиралась иногда и ближе к полуночи. Именно поэтому Маша любила утром поваляться в кровати и, даже проснувшись, не спешила из нее выбираться, читая книги либо заучивая свою роль, или знакомясь со сценарием пьесы. Но и такие моменты, когда Строева вставала раньше мужа и начинала чем-то заниматься, тоже иногда случались. Сегодня как раз была именно такая ситуация.

Завтрак, как и все, что готовила Мария своими руками, оказался очень вкусным. Однако всю дорогу до Главка мысли Гурова занимала не съеденная пища, а то, что сказала ему Строева во время еды. Маша, как всегда, ходить вокруг да около не стала. Было понятно, что она, как и остальные члены вчерашнего «совета», тоже немало думала о новом серийном убийце, и мысль свою сформулировала достаточно четко. «Лёва, – сказала она, – мне кажется, что этот убийца уверен, что очищает мир. Посуди сам, обе жертвы были довольно аморальными типами, а он считает, что вершит правосудие вместо вас. Найди источник, откуда он берет сведения об этих людях. Может быть, это даже интернет. Пойми, почему он выбрал именно этих людей, и ты сразу же найдешь серийного убийцу».

Собственно говоря, никакого божественного откровения в этих словах Строевой не было. Однако вчера внимание и мысли друзей были сконцентрированы на другом – поиске связи между убитыми и их палачом. А про источник информации, откуда киллер мог брать сведения о своих жертвах, если сыщики и упоминали, то только вскользь, не концентрируясь на этом. А между тем Мария была права. Если удастся понять, как и откуда убийца брал сведения о тех, кого потом казнил, это могло бы приблизить сыщиков к нему вплотную. Однако сначала нужно было проверить массу дел за последние несколько лет, чтобы найти на жертвах небольшой порез в виде крестика на виске, на который сыщики и следователи до этого времени не обращали внимания.

По дороге в Главк Гуров передумал ехать на службу. В своем кабинете ему сейчас делать было нечего до тех пор, пока не появится нужная информация. Сыщик припарковал машину на обочине и позвонил в аналитический отдел. Однако трубку там никто не брал. Видимо, на службе ребята еще не появились, и сыщик набрал личный номер Ермоленко Виктора Сергеевича – начальника аналитиков. Он попросил старого приятеля поручить ребятам провести тщательный анализ убийств за последние три года и отобрать из них те, в которых на правом виске жертвы была зафиксирована рана в виде креста. Ермоленко наверняка почувствовал напряжение в голосе сыщика, и, Гуров был уверен, что по содержанию этой просьбы Ермоленко догадался о возможном появлении в Москве нового серийного убийцы, но вопросов задавать не стал, пообещав все сделать еще до обеда. Сыщик поблагодарил его и набрал новый номер.

На этот раз Гуров позвонил подруге убитой Быковской – Тамаре Ряжевской – и попросил о встрече. Женщина немного удивилась и, как показалось сыщику, даже испугалась предложенной встречи. Она заявила, что уже все рассказала полицейским и ничего нового добавить не может. Что ничего не знает об обстоятельствах смерти подруги и понятия не имеет, кто мог бы желать ее смерти.

– И все же я думаю, что кое-что новое вы мне можете рассказать, – оборвал ее нескончаемые словоизлияния Гуров. – Я могу, конечно, вызвать вас в Главк повесткой, но не думаю, что тамошняя обстановка будет располагать к откровенному разговору. Предлагаю встретиться в нейтральном месте. Как вам кафе вашей подруги? Через час буду ждать вас там.

Заведение общепита на Саввиновской набережной совершенно не понравилось Гурову. Вся цветовая гамма его оформления была выдержана в бело-розовых тонах и напоминала скорее кукольный домик, с которыми девочки играют еще до школы или максимум в начальных классах. Официантки, которые, как на подбор, отличались довольно пышными формами, видимо, чтобы не создавать резкого контраста с хозяйкой заведения, были одеты в розовые юбки плиссе в крупный белый горошек и белые рубашки, подвязанные на шее широкими розовыми галстуками в тот же белый горошек. Меню делилось на утреннее, обеденное и вечернее, и утром в заведении покойной Быковской можно было перекусить исключительно тортами и пирожными. В общем, мужчина типа Гурова в этом кафе смотрелся инородным телом.

В заведении Быковской была управляющая, поскольку сама хозяйка сюда наведывалась нечасто, предпочитая изобретать различные блюда дома и вести блог в интернете. Начальница кафе оказалась и вовсе сверхдородной дамой, которая, по прикидкам Гурова, при росте около ста шестидесяти сантиметров весила наверняка больше сотни килограмм. Однако женщиной она оказалась веселой и общительной, хотя и не скрывала своего беспокойства о будущем: у Быковской не было наследников, и что в дальнейшем случится с кафе, она представления не имела. А пока, поскольку все финансовые потоки были зациклены именно на управляющей, продолжала поддерживать его работу и стабильно выплачивала зарплату персоналу.

– Я девочкам честно сказала, чтобы они искали себе другое место, – разоткровенничалась управляющая. – Тут, конечно, зарплата хорошая. Вероника Игоревна, хоть и была строгой, труд своих сотрудников оплачивала хорошо. Да и заведение очень оригинальное сделала. Вот мне и не хочется его бросать. Правда, не знаю, сколько мы еще продержимся. Все-таки по закону это будет выморочное имущество, и московские власти на него лапу обязательно наложат. А пока будут искать нового собственника, кафе закроют. Да я и не уверена, что новый хозяин захочет сохранить это заведение как кафе. Тем более в таком виде. Все-таки, согласитесь, вкус у Вероники Игоревны был оригинальным.

– Да, с этим не поспоришь, – улыбнулся Гуров. – А сейчас я бы хотел посмотреть те помещения, которые присоединились к кафе для расширения. Кстати, что вы знаете об отношениях между Быковской и Киреевым?

– А Киреев – это кто? – удивленно посмотрела на него женщина.

– Заместитель мэра Москвы, – пояснил сыщик. – Тот человек, с которым Вероника Игоревна согласовывала расширение заведения.

– А-а, понятно, – протянула управляющая и, удивительно элегантно для ее комплекции, пожала плечами. – Ничего не знаю. Она со мной такие вещи не обсуждала. Знаю только, что поначалу