Читать книгу "Мертвые не умеют смеяться - Владимир Лещенко"

добыла не в постели у тренера. А тяжелые мужики в «доспехах» скорее увязнут в снегу, чем она. Счастье, что на ней сапоги на низком каблуке и легкая шубка... Кстати, белая — меньше различима на снегу.

Ну, на счет «пять»... Раз... И не боятся — терять ей нечего, да и тянуть дальше смысла нет: вот-вот ноги затекут настолько, что без разминки и шагу не сделаешь... Два... Ой, страшно-то как!.. Три... Господи, если ты есть — спаси рабу твою грешную, Елену... Четыре...

Пошла-а-а!!!

Караульные успели лишь вскинуться, когда легкая фигурка, будто подброшенная в воздух пружиной, взвилась с дороги и шмыгнула. Никто даже не кинулся наперерез — краем глаза Лена различила, как один из конвоиров пытается сорвать с плеча автомат, но ремень там, слава Богу, за что-то зацепился. А остальные вообще застыли, разинув рты. Боже мой — неужто удастся? Автомат — ерунда. Она не раз читала, что попасть из него, да еще в спешке, не так-то и просто, а малейшее отклонение ствола от цели...

Она вскочила на ограждение шоссе и...

Страшный удар в спину оборвал так и не законченную мысль, крутнул Лену на месте и сбросил вниз. Катясь кубарем под откос в облаке снежной пыли, она уже не чувствовала ничего, лишь в стремительно темнеющем сознании почему-то крутилось одно и то же: «Мама... мама... мама...» А потом мир вдруг ослепительно вспыхнул и погас окончательно.

Прапорщик Арджанов опустил ПМС и скупо ухмыльнулся углом рта. Великолепный стрелок, не раз бравший для родного управления призы в состязаниях по стрельбе, он даже не думал, что мог промахнуться. Он просто делал свое дело и делал его хорошо...

После минутной тишины, последовавшей за выстрелом, истерично вскрикнула Элеонора, завизжала от ужаса, закрыв лицо руками Нина — дочка водочного магната Вановского... Она втайне недолюбливала «эту выскочку» Горелову и не понимала зачем Элька таскает нищую девку на их тусовки, но теперь даже она поняла, что перед ликом Костлявой они все равны — и детки богатеев, и выходцы из низов.

— Ну и зачем, Махмуд? — с некоторым сожалением спросил прапорщика майор. — Что нам теперь делать с этой дохлой девкой? Да и ребятам вниз лезть — проверять.

— Зачем проверять, — белозубо улыбнулся стрелок. — Разве Арджанов хоть когда-нибудь мазал?

И тем не менее, майор приказал Торопцеву послать вниз двоих своих солдат, чтобы те проверили — не нужно ли добавить девчонке. Пулю в голову, естественно. Послал бы своих, да вот еще — по сугробам лазать... Пусть уж «сапоги» тоже хоть что-нибудь сделают. . А для присмотра послал с ними и одного из своих людей. Вдруг да она жива, а у срочников дрогнет сердце добивать бабу? В конце концов было бы ненужной жестокостью бросать ее тут умирать в мучениях от раны... Чертыхаясь, спустились все трое по крутому откосу насыпи, увязая в снегу, где по колено, а где — по пояс.

— Чего там?

— Да, наповал, — плачущим голосом откликнулся снизу один из мальчишек, к раскинувшейся крестом в снегу девушке даже не прикоснувшись. — Мертвая она, — иллюстрируя свои слова, солдатик потыкал лежащую стволом автомата, держа его на вытянутых руках, как палку. Второй вообще, согнувшись в три погибели, блевал в снег, уронив каску на глаза и раскачиваясь. — Чего проверять-то?

Солдату действительно было все ясно: на белой шубке убитой расплывалось черное пятно...

— А ну — переверни!

Солдат пыхтя и ойкая, повиновался. Легкое тело перевернулось в снегу навзничь, голова на тонкой безвольной шее запрокинулась... Спереди мех тоже заливали потеки, словно кто-то облил шубку чернилами.

— Навылет прошла, -констатировал полицейский. Махмуд бывший чемпион по стрельбе из произвольного пистолета, - пояснил он. Тысячу из тысячи очков выбил. Он правда не стал уточнять что это было в далеком уже 1999 году на кубке имени Дудаева в независимой Ичкерии.

Старший из десантников подумал, что не будь этих дырок и крови- так б можно было стянуть с дохлячки шубку, которую потом обменять у кого-то из знакомых девок на пару ночей любви.

Ладно пошли -вытаскивать ее отсюда времени нет да и сложно, -бросил омоновец, цокнув языком. Ночью снег обещали - засыплет так что и видно не будет. Потом приедем, приберем. Забрав сумочку, он надвинул на лицо жертвы стрелка экстра класса шапочку, после чего все трое полезли на верх. Это было непросто - дважды они чуть не срывались на полпути, а один раз проехали склон почти сверху донизу.

Кто-то из «ментов», сжалившись, протянул им автомат, уцепившись за который, они поочередно выбрались на дорогу.

А тем временем наверху истекли последние минуты жизни Лениных товарищей...

Первым умер Станислав -к нему сзади неторопливо подошел один из полицейских - уже сильно немолодой, седой как лунь, с лицом, изуродованным старым осколочным шрамом. Сдернул резким движением модную кепку, и коротко хакнув, с силой обрушил на темя приклад АКМС. С пробитым черепом единственный сын хозяйки модных бутиков «Весна-М», вырастившей его без мужа -погибшего в афганских горах в день его рождения летчика, рухнул на асфальт ничком.

Следующим был Антон Неверов - но назначенный ему в киллеры десантник не имел такого навыка в убийствах, и некоторое время беспомощно топтался рядом, то примеривая приклад к затылку что-то бормочущего о пощаде парня, то кладя руку на висевший на поясе штык-нож.

— Памоч, сынок? - недобро осклабился чеченец, обтирая приклад кепкой.

И тогда, торопливо помотав головой, ефрейтор Добрынин выдернул клинок из ножен, и перерезал горло жертве, замаравшись слегка в крови.

— Пссщщ, - передернул омоновец плечами, — и было непонятно, одобряет ли он такую лихость, или напротив — недоволен нечисто сделанной работой.

Оставался последний — Андрей, хозяин злосчастного лескуса, полумертвый от страха.

Но доставшийся в палачи Антону младший сержант-контрактник, тоже никак не мог исполнить дело. Заносил над помертвевшим парнем приклад и снова бессильно опускал. Мужик за тридцать успел повоевать на Кавказе но убивать вот так, безоружных, ему еще не приходилось.

— Товарищ лейтенант! — отчаянно обернулся он к командиру. — Может, ну его! Кому он разболтает?

— Да, да! — зачастил Антон, ухватившись за спасительную соломинку, как утопающий. — Я никому ничего не скажу. Я вообще ничего не видел!..

— Слюнтяй!.. — с отвращением бросил майор и непонятно было, к кому это относилось: к неумелому палачу или к трясущейся от смертного ужаса жертве. — Помоги ему! — толкнул он в спину Аржанова.