Читать книгу "Морально безнравственные - Вероника Ланцет"

class="p">— Я так давно не ела сыр, — стонет она, откусывая кусочек горгонзолы.

— Почему?

— Не разрешено, — отвечает она, прежде чем ее глаза расширяются от промашки.

— Не разрешено? Что ты имеешь в виду? — мне должно быть всё равно. В конце концов, это не мое дело, что с ней случилось или что случится, когда она уйдет от меня. Но почему-то я не могу удержаться.

— Так я могу потолстеть. — Аллегра пожимает плечами, как будто это самая обычная вещь.

— И ты не хочешь быть толстой? — я видел, как светские львицы в Нью-Йорке соблюдают всевозможные диеты, чтобы сделать свою талию меньше. Это даже превратилось в соревнование, кто может похвастаться самой маленькой талией. Каким-то образом вымышленная семнадцатидюймовая талия Скарлетт О'Хара стала золотым стандартом. Я никогда не мог понять этого увлечения такими крайностями. И все же, видя, как Аллегра ест, с таким удовольствием, я не думаю, что она могла бы так тщательно следить за своим питанием.

— Не я, — вздыхает она, с трудом переводя дыхание, отчего ее глаза опускаются вниз в таком несчастном выражении, — мой будущий муж.

Я хмурюсь. Видя мое выражение лица, она шутит.

— Может, ему нравятся дети, — хихикает она, но я нет. Не когда реальность вопроса бьет мне в лицо.

— И кто же твой будущий муж? — продолжаю допытываться, в голове уже выстраиваются отвратительные сценарии.

— Не думаю, что ты его знаешь, — она задумчиво склоняет голову, — Акилле Франзе. — Я тут же замираю.

Франзе, один из самых известных лидеров Ндрангеты, но также известный педофил.

Черт!

Внимание Аллегры возвращаться к еде, но я пялюсь на нее в шоке. Она даже не знает, насколько близка к цели была ее шутка.

— Так ты морила себя голодом? — тон моего голоса ниже, мягче, потому что я могу только пожалеть того, кто собирается встретить свою судьбу. Франзе не из тех, к кому стоит относиться легкомысленно, и его многочисленные мертвые жены — свидетельство его безжалостности. Потому что я сомневаюсь, что все они умерли по естественным причинам.

Она поднимает глаза, чтобы встретиться с моими, и вздыхает:

— Я просто ем то, что могу, — слова произнесены небрежно, но я могу прочесть подтекст — ей не дают никакой еды.

Я не отвечаю, в основном, потому что впервые обнаруживаю, что у меня нет слов. Основываясь на ее фамилии, я сразу же предположил самое худшее — что она избалованная богатая девчонка, ищущая хорошего развлечения.

Я почти смеюсь про себя. Учитывая, какими ужасными людьми являются Леонардо и Кристина Маркези, меня не удивляет, что для достижения своих целей они злоупотребляют собственной дочерью. И конечно, Франзе будет прекрасным ресурсом в качестве зятя. Он станет для них выходом в Европу, которого они так хотят.

Леонардо никогда не должен был стать доном. Младший из четырех сыновей, его времяпрепровождение включало блуд, азартные игры и еще больше блуда. Он посвящал свое время исключительно погоне за удовольствиями. Когда его отец и братья внезапно погибли в авиакатастрофе, он был единственным выбором для продолжения рода Маркези. Но Леонардо не имел ни малейшего представления о ведении бизнеса. Поэтому семейные предприятия медленно превратились в пыль. Я предполагаю, что именно поэтому он так стремился породниться с Франзе.

Насытившись, Аллегра выпивает стакан воды и откидывается в кресле с выражением чистого удовлетворения на лице.

Я достаю сигарету и прикуриваю ее. Делаю затяжку и слегка поворачиваю голову, чтобы дым не шел в ее сторону.

— Это вкусно? — ее взгляд прикован к моей сигарете.

— На любителя. — Я пожимаю плечами.

— Охранники всегда курят дома, — глубоко задумавшись, она поджимает губы. — Можно попробовать?

Я удивленно вскидываю брови.

— Ты хочешь покурить?

Аллегра с энтузиазмом кивает и, поднявшись, быстро подходит ко мне. Прежде чем я успеваю что-то сказать, она берет сигарету из моей руки и подносит ее ко рту, раздвигая свои маленькие губы, чтобы вместить кончик.

Чтоб. Меня.

Втягивает щеки, пытаясь вдохнуть, но ничего не происходит. На ее лице выражение сосредоточенности, что просто восхитительно.

— Как ты это делаешь? — наконец спрашивает она.

— Вот так, — начинаю я, беря сигарету в руку. — Ты кладешь ее в рот, — делаю это, — а потом всасываешь, одновременно вдыхая. — Я демонстрирую действие, а она внимательно наблюдает.

— Хорошо. Я могу это сделать, — нетерпеливо хватает сигарету и обхватив ее губами, затягивается. Слишком скоро она начинает кашлять, как я и думал.

— Как ты можешь это делать? Это мерзко. — Она высовывает язык и строит гримасу отвращения.

— Дело вкуса. — Я очень стараюсь держать лицо, потому что ее выражение слишком смешное. И только чтобы еще больше раззадорить ее, я чувствую необходимость добавить. — Ты понимаешь, что мы только что разделили непрямой поцелуй.

Она замирает, и ее глаза расширяются.

— Фу! — громко восклицает она, вытирая губы тыльной стороной ладони. — Гадость.

Не знаю, какой реакции я ожидал, но уж точно не такой резкой.

— Ты извращенец! — кричит она на меня, разворачивается и бежит обратно в гостиную, но не раньше, чем набирает в ладони еще немного хлеба и ветчины.

Не знаю, что в этой девушке такого, но она чертовски очаровательна — от открытого от возмущения рта, до ее довольной улыбки.

Покачав головой, я подхожу к пульту управления и переключаюсь с автопилота на ручное управление. Быстры взгляд на карту говорит мне, что до порта еще полчаса.

— Так вот как ты управляешь лодкой? — ее голос застает меня врасплох, и, обернувшись, я вижу, как она с благоговением смотрит на вид, открывающийся с передней части лодки. В руках у нее всё еще лежит кусок хлеба, и она медленно пережевывает пищу.

Всё еще ест.

— Ты закончила дуться?

— Я не дулась, — ее глаза переходят с моря на меня, и она хмурится. — Я была в ярости, — поправляет она, и ее глаза искрятся озорством.

— Была в ярости? — спрашиваю я, с любопытством ожидая, что она скажет дальше.

— Первый поцелуй очень важен для девушки. Даже непрямой. — Уголком глаза я вижу, как она возмущенно скрещивает на груди руки.

— Боже, я украл твой первый непрямой поцелуй. Я воспользовался тобой, не так ли? — подыгрываю ей, мой голос приобретает невинный тон.

—