Читать книгу "Огненное сердце - Юлия Резник"

как-то сбрасывать напряжение? Что ему в этом помогает? Секс? Я бы тоже сейчас не отказалась. А пока просто выпиваю бутылку в одно лицо.

На улице темнеет. Телефон больше не звонит, сколько я его ни гипнотизирую. Заставляю себя отлепиться от несчастного аппарата и иду в ванную. Здесь стоит запечатанная бутыль жидкого мыла. И все. Но мне сейчас большего и не надо. Я не потею, потому что регулярно ставлю себе ботокс в подмышки. Антиперспирант мне не нужен, а флакончик каких-нибудь духов валяется на всякий случай в каждой моей сумочке. Впрочем, на хрена мне душиться?

Привожу себя в порядок. Раскладываю диван. На дворе уже ночь. Окна гаснут. А я не в силах уснуть, гоняю мысли по бесконечному кругу. Думаю всякое. О том, что я очень вовремя позвонила родителям, о том, что, может, это мои последние часы на свободе. О том, что мне теперь, вполне вероятно, вообще никогда не стать мамой. А ведь я совсем, совсем, блин, не готова к таким открытиям. Липкий ужас стекает вниз по позвоночнику. Я все же встаю. Нахожу в сумке флакон духов и трясущимися руками наношу за уши и на запястья. Вдруг больше не придется?

Я так накручена, что звук проворачивающегося в двери ключа заставляет вибрировать каждую клетку в теле. Стиснув кулаки, замираю посреди комнаты. Слышу, как Гатоев скидывает пиджак. И разувшись, идет ко мне по коридору. Замираем, увидев друг друга в тусклом свете, льющемся от торшера. Он весь такой из себя породистый зверь: мощный, настороженный и грациозный…

– Ты чего не спишь? – проходится по мне волчьим взглядом.

– Серьезно?! Думаешь, можно вот так взять и уснуть?! Я до сих пор не в курсе, что происходит!

– Пока ничего непоправимого. Придется подождать денек-другой. Там ясно будет.

– Денек-другой? – хлопаю я глазами. – Да я же с ума сойду.

– Так надо. Потерпишь.

– И все? Это все, что ты мне скажешь?

Нет, я правда не могу поверить, что он такой.

– А что еще к этому добавить? Твои проблемы разруливаются. Просто жди.

– Говоришь, как будто я кукла бесчувственная!

– Ну, прости. В словах я не силен. И прекрати на меня орать.

– Как прекратить, когда меня переполняют эмоции?!

– Без понятия. Направь их в другое русло.

Гортанные нотки в его голосе становятся богаче. Пространство между нами гуще и горячее. Муса разворачивается на пятках. Я кричу:

– Стой. Не уходи. Я тут одна с ума схожу. Расскажи хоть что-нибудь.

Он рассказывает. Но ничего нового я не узнаю. Это все – отголоски борьбы за власть. Никаких адекватных причин у этого нет. И потому мне страшно… Так страшно. И ничего же, главное, ничего вообще от меня не зависит. Когда обвинения высосаны из пальца, когда они изначально абсурдны, от них сложнее всего отбиться. Такой вот удивительный парадокс. А я не хочу за решетку. Я в клетке с ума сойду.

Обхватив себя за плечи, ежусь. Муса подходит ко мне вплотную, так что я слышу пряный аромат его духов. Это не синтезированный по индивидуальному заказу парфюм, как у Сидельника, и не Димкина морозная свежесть, это что-то совершенно иное, нездешнее. И очень ему подходящее.

– Ты вся дрожишь. Не доверяешь мне?

– Терпеть не могу, когда от меня ничего не зависит.

– Но сейчас это так и есть. Бессмысленно переть против истины.

Волчьи глаза выжирают мои эмоции. Я теряюсь:

– Что же мне тогда делать? Со стороны наблюдать за тем, как рушится моя жизнь?

– Я делаю что могу, ясно? – сощуривается Гатоев. А я же… Я же ни в чем его не обвиняю. Он мне кто? Никто, правильно. И ничего не должен. Так что неудивительно, что он разворачивается и идет прочь. Наверняка прочь. А мне вдруг опять становится так страшно, что я его догоняю. Врезаюсь в застывшую, когда он услышал мои шаги, спину. Обхватываю широкие высушенные, как будто на конкурс, плечи.

– Я знаю, Муса. Я знаю. Прости.

Хотя откуда, черт его дери?! Мы с ним виделись пару раз. И как раз его интерес мне совсем непонятен. Но я сейчас одна. И потому кажется, если он уйдет, я просто не переживу неизвестности. И вот так легко, в момент буквально я попадаю в какую-то совершенно дикую психологическую зависимость от этого совершенно мне незнакомого мужика.

Глава 9

– Останься, – повторяю, облизав губы. Муса оборачивается. Под его взглядом в голове мутнеет. Все отходит на второй план. Как раз то, что мне сейчас нужно. Глаза опускаются к губам, что за время неизвестности я изжевала на нервах. Очень остро вдруг осознаю, что все это время бегала перед ним в одной футболке и трусиках. Становится мучительно жарко. Да-да, я не хотела с этим спешить. Я вообще не уверена, что смогла бы ему довериться в нормальных условиях. А тут как будто и выбора нет. Что толку что-то из себя корчить, когда я каким-то непостижимым образом отдала свое будущее в его руки?

– Тебе нужно что-то с этим делать, женщина.

– С чем? – лижу губы.

– С привычкой командовать.

– Я не командую! Я прошу тебя остаться.

– И с любовью к спорам.

– Есть один верный способ заставить меня замолчать, – сиплю я, имея в виду, конечно же, поцелуй. Но… Муса это понимает по-своему. Или же он, напротив, смотрит глубже. Зрит в корень. Понимая про меня больше, чем кто-либо еще. В конце концов, он действительно этому обучен.

Взгляд тяжелеет. Наливается силой. Он больше ничего не говорит. Одной рукой давит на плечо, другой высвобождает ремень из шлевок. А секундой спустя я обнаруживаю себя сидящей перед ним на коленях. И я даже, мать его, не успеваю осознать, как такое случилось. Мне вообще все равно. А все потому, что Гатоев действительно дает то, что мне сейчас нужнее воздуха. И речь, конечно, не об обрезанном члене, скользящем по моим пересохшим губам. А о блаженном ощущении того, что с этого момента я отдаю контроль в его руки.

Гатоев зарывается в мои волосы на затылке и легко дергает. Запрокинув голову, во все глаза пялюсь на его потемневшее лицо. И трусь щекой о его плоть. Не двадцать сантиметров. Но тоже очень даже. Пахнет сильно. Мускусом, чем-то древесным.

– Рот открой и язык мне покажи.

Все же акцент,