Читать книгу "Один среди «тигров» - Сергей Иванович Зверев"

с юга. В наступление на Прохоровку Манштейн бросил лучшие танковые дивизии: «Райх», «Мертвая голова» и «Адольф Гитлер» из состава 2-го танкового корпуса СС и части 3-го танкового корпуса.

Командование Воронежского фронта вовремя обнаружило этот маневр гитлеровцев и выдвинуло на это направление части 69-й армии и 35-й гвардейский стрелковый корпус. Понимая всю важность операции на Курском выступе и все ее последствия, Ставка решила усилить войска фронта за счет стратегических резервов. Девятого июля командующему Степным фронтом Коневу приказали выдвинуть на курско-белгородское направление 4-ю гвардейскую, 27-ю и 53-ю армии. В подчинение Ватутину также передавались 5-я гвардейская и 5-я гвардейская танковая армии. Войска Воронежского фронта должны были остановить наступление врага и нанести ему мощный контрудар на Обоянском направлении.

Утром 12 июля после короткого артналета 18-й и 29-й танковые корпуса армии генерал-лейтенанта Ротмистрова с приданными ей 2-м танковым и 2-м гвардейским танковым корпусами начали наступление на Яковлево. Еще раньше на реке Псёл в полосе обороны 5-й гвардейской армии начала наступление немецкая танковая дивизия «Мертвая голова».

Лес был наполовину выжжен еще прошлым летом. Молодая поросль, кустарник, сухие стволы были плохим укрытием для танкового полка, но командование, видимо, не рассчитывало, что танкам придется стоять здесь долго. Стояли колоннами, побатальонно. Майор Никитин во главе колонны, на башне, с приготовленными флажками в руках, смотрел вперед. Там, за холмом, поднимались пыль и дым, туда летели снаряды. Над этим холмом ветер разносил дымные хвосты реактивных снарядов. Что там творилось, можно было только догадываться. Артиллерийская канонада утихла, и над головами пронеслись «Илы». Они шли звеньями, их было много, а над ними, под самыми облаками, кружились истребители. Целых два дня Соколов не видел немецкой авиации!

Комбат взмахнул руками, взлетели вверх флажки: «Внимание!» Круговое движение: «Заводи!» Взревели двигатели, командиры подняли глаза в небо, где вот-вот должны были взлететь сигнальные ракеты. Нервы у всех были на пределе, каждый рвался в бой. Весь танковый полк ощущался каждым бойцом, как натянутая струна. Напряжение висело в воздухе, в стали боевых машин, в рокоте заведенных двигателей, в мускулах, сжимавших рычаги.

Две красные ракеты взвились в воздух…

Едва помещаясь в башне за спиной наводчика, Соколов поворачивал перископ командирской башенки, пытаясь найти врага. Башни «тридцатьчетверок» рассчитаны на двух человек: наводчика и заряжающего. Но как быть командиру взвода, роты, а то и командиру батальона, когда они идут в бой вместе со своим подразделением? Остаться без наводчика? Но тогда придется самому наводить и стрелять из пушки, а ведь задача командира – управлять подразделением, а не стрелять. А если танк не будет стрелять, он быстро сам станет мишенью, и его подобьют. Поэтому уже в 1941 году взводные и ротные командиры теснились за спиной наводчика своего танка. Осенью 41-го именно по этой причине начали выпускать на Урале увеличенные башни непосредственно для командирских машин. Правда, жизнь они танкистам все равно не облегчили. В 42-м на «тридцатьчетверки» начали ставить трофейные и свои, отечественной разработки, командирские башенки для наблюдения за полем боя. Но все равно в башне было до ужаса тесно, и когда позволяла обстановка, Соколов открывал люк и вылезал наверх, чтобы не мешать наводчику. Однако в таком случае он сильно рисковал сам.

«Тридцатьчетверки», тяжелые «КВ» шли сплошным потоком, развернувшись по полю. За ними шли более легкие танки. А следом, на расстоянии 300–500 метров, ехали грузовики с пехотой и тягачи с артиллерийскими орудиями.

Танкисты увидели поле с подбитыми немецкими танками. Некоторые горели, у каких-то не было башен, несколько машин лежало на боку. Так по наступавшему врагу отработали гаубичная артиллерия и «Катюши». Возможно, добавили еще и штурмовики.

– Вот это наши фрицев нашинковали! – восхитился Коля Бочкин. – Эдак и нам работы не останется. А что, я бы согласился прокатиться вот так километров сто и полюбоваться на такие пейзажи!

– Не расслабляйся, – буркнул в шлемофоне голос Логунова, – еще и на нашу долю хватит. Наблюдай в своем секторе.

– Есть, – хмыкнул заряжающий. – Такое наблюдать приятно!

Грохот выстрелов раздался минут через десять, да такой, что даже в танке его можно было услышать. Когда полк вышел за холмы и стал спускаться к речушке, танкисты увидели слева с десяток самоходок очень большого калибра. Комбат говорил, что в войска стали поступать новые «СУ-152» – приземистые машины с сильно наклоненной лобовой броней и толстым стволом гаубичной пушки. Никитин рассказывал, что новые самоходные гаубицы – штурмовые орудия, предназначенные для разрушения оборонительных сооружений противника и долговременных огневых точек. Конечно, планировались они для использования и в качестве истребителей танков. И вот теперь Соколов увидел эти машины в бою.

Чуть ниже по склону стояли несколько «тридцатьчетверок» и «КВ». Там же залегли и вели огонь пехотинцы. А за их спинами мощные самоходки били прямой наводкой по наступавшим фашистам. Видимо, дивизион самоходок подоспел, чтобы помочь какой-то части отбить атаку врага. Зрелище было впечатляющее! На расстоянии чуть меньше километра они расстреливали немецкие танки, как в тире. Скорострельность у этих машин была намного ниже, чем у любого танка, но действие снарядов такого калибра ужасало. Соколов хорошо видел, как при прямом попадании раскалывалась броня «Тигров», как срывались башни. От удара снаряда нередко детонировал боезапас, и вражеский танк взрывался, превращаясь в огромный факел. Несколько танков просто переворачивались на бок от близкого разрыва фугасного снаряда.

Когда полк вышел во фланг немецкой группировки, Соколов увидел в перископ впереди, на обширной равнине, раскинувшейся между рекой и лесными островками, волну фашистских танков. Сначала он видел только танки, но потом понял, что за ними шли самоходки, бронетранспортеры с пехотой и грузовики. Вся эта армада двигалась навстречу. Встречный бой! Такого Соколов за годы войны еще не испытывал. Интуицией опытного командира он понимал, что бросать в лоб танковую армию могли лишь по одной причине: нет времени использовать другие маневры, оборона где-то прорвана, и вся эта стальная лавина вот-вот выйдет на оперативный простор в тылы нашей обороны. Это стратегический прорыв. Эмоции захлестнули так, что зазвенело в ушах, в груди гулко забилось сердце, а зубы сами с силой стиснулись. Будь между ними стальной пруток, перекусил бы!

– Омаев, связь! – крикнул Алексей.

Когда радист переключился с ТПУ на радио, он крикнул:

– Рота, я «Зверобой»! Задача одна: остановить врага ударом в лоб! Бейте всех, кто перед вами, крушите и не останавливайтесь! Вперед!

Лейтенант понял, что сейчас произойдет. Все смешается, руководить боем станет невозможно.

Не успел он скомандовать «Огонь!», как немцы начали стрелять первыми. И тут же начали отвечать танки полка. Соседние части,