Читать книгу "Орнамент - Винцент Шикула"

заступиться. Авторитет упал, но знакомые-то остались. Но об этом лучше не говорить. Хочу только сказать, что я всем доволен. И с Йожо мне живется неплохо.

— Он же такой замечательный, — я заметил, что ее особенно обрадовали мои последние слова.

— Я знала, что он вам понравится, — она взяла меня за локоть и даже немного наклонилась, словно хотела на меня опереться, но, сделав несколько шагов, снова пошла в полуметре от меня.

— Почему?! Вы знали, что он живет у меня?

— Нет, откуда я могла знать. Я узнала позже, когда он уже несколько дней жил у вас. И я сразу же была уверена, что вы быстро к нему привыкнете. Хочу только спросить, квартира — и, скажем, что касается хозяйки — надежная?

— Думаю, да. А можно и мне кое о чем спросить?

— Конечно. Спрашивайте о чем угодно.

— Кто послал Йожо ко мне? От кого он узнал, что ему можно будет у меня пожить?

— А разве нельзя? Вы ведь говорили, что можно…

— Можно. Но кто ему это предложил?

— Разве не вы? Вы же должны были на это согласиться.

— Я и согласился. Но кто ему обо мне рассказал? Кто посоветовал прийти ко мне?

С минуту она удивленно глядела на меня. — Я не знаю. Это же вы должны знать. Он вам не сказал?

— До сих пор так и не сказал. Сначала говорил, что после расскажет, но так до сих пор ничего и не сказал. Вернее, кое-что сказал, — я сразу поправился, — но не сказал только, кто его ко мне послал. Я даже на него за это сержусь.

Она снова глянула на меня с удивлением, а потом и с опаской.

Я улыбнулся ей: — И кто же его ко мне прислал? Вы, в самом деле, не знаете?

— В самом деле, не знаю, — она глядела на меня испуганно.

Я наклонился к ней, и мы довольно долго смотрели друг другу в глаза. — Если вы не знаете, то я тем более не знаю. — Я хотел ее успокоить и погладил по щеке. — Но за меня вам бояться не надо! И за Йожо!

Погладил ее по щеке еще раз, а потом сел на велосипед и весело помчался вперед.

Я действительно ехал домой в веселом настроении. Правда, мне было немного зябко, а потом стало просто холодно. Ветер щипал мне лицо. Домой я приехал продрогший до костей.

А Йожо, само собой разумеется, спал. Мне не хотелось его будить. Хоть я и привез столько пирожков. А еще и мед. Яблоки и бутылку молока, кусок сала, и, кажется, четвертушку курицы. Свет такого не видывал, вдруг сразу столько вкусностей! Надеюсь, до утра все это не испортится! Но на всякий случай я вывесил самые ненадежные продукты за окно. С минуту я подумывал, не разбудить ли его, но уже сам был вымотан. Езда на велосипеде все-таки была очень утомительной. И я предпочел поскорее забраться в постель…

А утром он меня разбудил. — Вставай! Когда ты приехал? А я и не слышал. Тебе на учебу пора! Расскажи хотя бы вкратце, как там было?!

Я успел рассказать обо всем действительно лишь вкратце. Наспех умылся, схватил пару пирожков и яблок и поспешил на автобус.

9

Я думал, что люблю Иренку, просто не знаю, как, но вдруг между нами все развеялось, лопнуло, будто пузырь. Вот именно, будто пузырь. Сейчас объясню. С ней случилась неприятная вещь, кому-то она показалась бы смешной, но для нее была неприятной, поэтому расскажу об этом серьезно, настолько, насколько смогу. Иренка должна была идти на занятие, но накануне что-то праздновала и не успела подготовиться. А без подготовки в класс войти не решалась. Она бегала по всей консерватории, хотела проиграть где-нибудь задание, но все классы были заняты. Она бросилась к сторожу. — Пан сторож, вы должны мне помочь.

— Да что ты говоришь? — обрадовался сторож. — Помочь такой ласточке, ах! Какая приятная весть!

— У меня есть только двадцать минут, — торопила она. Переступая с ноги на ногу, гремела футляром со скрипкой «Амати» (это было написано на табличке в резонансном корпусе), скрипкой известной итальянской фирмы и смычком с натянутым белым конским волосом, с колодкой из эбенового дерева с перламутровыми вставками. — Пан сторож, никто другой меня не может спасти!

— Да-да-да! Таких молодых ласточек спасать я люблю. Только двадцать минут — это маловато, — промолвил сторож разочарованно. Потом взял ее за локоть и отвел в сторонку. Что там, в восемнадцатой аудитории?

— Там занятие.

— В шестой и в восьмой… Знаете что? — воскликнул сторож. — Ступайте в двенадцатую, там Ярко Штейнекер, мой земляк. Скажите ему только: «Что это с вашей Горной Стредой? Вчера на турнире в Кракованах играли, так все вас побили, даже Малженицы». Как-нибудь к нему подкатитесь, вы же это умеете.

Иренка побежала туда.

Но возле Ярко стоит профессор-чех, очень рассерженный. — Цо ви тут хотитэ? — закричал он на Иренку. — Уж уходитэ вэн!

Перепуганная, она выбежала в коридор, помчалась вниз по лестнице и остановилась только в цокольном этаже. Остановилась и прислушалась. Откуда-то доносился Романс фа-мажор Моцарта. Какая красивая музыка! — подумала Иренка. Она открыла двери котельной, а там репетирует один молодой цыган. Разложил на куче угля ноты и упражняется, вернее, играет, играет, хмурит брови и покачивает головой. Вот он перестал хмуриться, наклонил голову, совсем набок, смотрит на гриф; между левой рукой и глазами словно завибрировали невидимые волокна. Тоны были тихие и чистые, таким было и его лицо, по нему было видно, что в музыканте музыки намного больше, чем это может показать обычная скрипка. Закончив игру, он глубоко вздохнул и облизнул нижнюю губу. Потом провел пальцем по струнам и поклонился Иренке.

— Деметрик, миленький, я бы хотела тут немножко поупражняться.

— Ну, нет, никак нельзя, — отвечал тот. — У меня как раз лучше всего стало получаться.

— А мне бы только гаммы и этюды проиграть.

— Ой, если уж гаммы для тебя трудны, да еще и этюды… Что, я тебя не знаю?

— Ну, Деметрик! — она подмигнула ему и стала доставать скрипку. — Не бойся, в следующий раз я тоже тебе помогу.

— Знаю я эту помощь! — ворчал цыган. — Все только мудрят да мудрят… Раз у тебя голова дубовая, не надо было на музыку идти.

Но Иренка его уже не слушала. Он немного побренчал на скрипке возле нее, потом умолк.

На занятие Иренка опоздала. Еще в дверях она заметила, что профессор злится. Быстро сняла пальто и повесила его на вешалку, а скрипку, портфель, все, что было