Читать книгу "Пазолини. Умереть за идеи - Роберто Карнеро"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако эта тематика, характерная в основном для неореализма (конечно, Пазолини тоже не мог не увлечься главным течением тех лет), противопоставляется основной теме книги, которую можно сформулировать как противостояние жизненной силы молодых персонажей силе традиций: в данном случае это крестьянские традиции, но не без примеси политики (марксизма). Это доказывает, что Пазолини был неореалистом лишь на поверхности, хотя сельская жизнь и была им описана достаточно точно, во всех подробностях ее обычаев и ритуалов: недаром описания пейзажей, созданные в присущей одному ему манере, отличаются поэтичностью и своеобразием. Характерный для него лиризм, в конце концов, становится универсальным ключом ко всему повествованию, за исключением некоторых излишне пафосных высказываний о борьбе классов и красных флагах.
■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■. Повествование в романе развивается волнообразно, его структура недостаточно компактна, и местами сюжет затянут, различные сюжетные линии недостаточно связаны между собой. В произведении слишком много всевозможных описаний, носящих к тому же рваный фрагментарный характер, а персонажи, наоборот, прописаны схематично, им не хватает индивидуальности. Конечно, это была только проба пера.
Соловей католической церкви: эстетствующая и проблемная религиозностьРоман «Одна-единственная мечта» рассказывал о зарождении классового сознания, то есть осознании себя участником политических процессов, в крестьянской среде Фриулии, в те времена глубоко традиционной, приверженной архаическим мифам и ритуалам, весьма религиозной. Однако главной темой творчества Пазолини вера стала в поэтическом сборнике «Соловей католической церкви», опубликованном в 1958 году и включавшем также и стихи, написанные в период между 1943 и 1949 годами. Временами это была вера с оттенком декадентства, чувственная и эстетствующая, ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■:
Иисус, твое тело ■■■■■■■■■ распято двумя незнакомцами. Два бодрых парня, красны их спины а очи небесны. Вбивают гвозди, ■■■■■■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■В другом стихотворении религиозность становится традиционной, обнадеживающей, желанной, но невозможной, как путешествие во времени:
Я тревожу стыдливость первоцветов слишком бесхитростных на ярком мартовском солнце, когда колоколами и дождем звенит бодрый рабочий день. […] Когда я пропал в их сиянии, я был, я хотел быть добрым, святым. Меня еще терзает тот древний порыв Святой Девы, отдать все даром, все мои силы. Хочу их улыбок, сочувствия живого, умру, чтобы его получить{Le primule, в P1, стр. 488–489.}.В иных стихах возникают мотивы греховности и запретного плода – добровольно принятой на себя, даже смакуемой вины ■■■■■■■■■■■■■■■■, навсегда и непоправимо уничтожающей детскую невинность:
О, наконец ты понял, да, ответ мне дал прямой, простосердечный циник мой, вкусил запретного плода. Какое ж ты еще дитя, испытываешь восхищенье, предав все то, что есть семья, в обмен на развлеченья. Нет, ты смириться не готов с трудом познания себя в тиши, где темь и пустота, где нет родных оков. […] Увы – не можешь ты пойти на компромисс? тогда за истину держись, не смей искать защиты. Лишь в сердце нашем зло сидит, то грех наш первородный, Так смейся ж над своей природой, Плюй на тысячелетний стыд{L’illecito, в P1, стр. 421–422.}.В стихотворении, озаглавленном «Песни ангелов», автор, в порыве специфического горделивого отступничества, демонстрирует отказ от веры в бога во имя земных удовольствий, нарочито дерзко отстаивая свой выбор. Скрижалям закона божьего он раз и навсегда предпочитает золотого тельца, и поэтому не обещает ни покаяний, ни просьб о прощении.
Что, если от добра осталось только имя, но не краснею я… всего лишь грешник, Он – судия: так пусть меня отринет он, я попрошу Его, не попросив прощения… Сдаюсь, не шевельнув и пальцем, Моим чудовищам, моим соблазнам. Ступайте, ангелы, и Господу скажите, закрою от разящих молний я в сердце своем сокрытую мишень. ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■ ■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■■Сквозь эти стихи проступает болезненный и очень интимный опыт веры, внеисторический опыт. Однако он переживался писателем только до определенного момента – в поэзии поздних 40-х тема религии рассматривалась им в сравнении со степенью вины и ответственности. В стихотворении «Распятие» присутствуют следующие строки:
Почему Христа ПОКАЗЫВАЛИ на кресте? […] Нужно разоблачить себя (этому учит несчастный прибитый гвоздями Христос?), […] Нам вывесят его на кресте, у столба позора, на обозрение яростно веселящейся толпе, капли крови вызовут омерзение на груди и до самых колен кроткого, нелепого, дрожащего от ума и страсти в игре сердца, сожженного в огне, чтобы засвидетельствовать скандал{P1, стр. 467–468.}.Поэт задается вопросом, а не состоял ли смысл трагического распятия Христа на кресте и самой его жертвы именно в том самом «скандале», то есть в свидетельствовании того, кто во что верит (или того, кем является) даже ценой насмешек, издевательств, отвержения и насилия, которым ты рискуешь подвергнуться со стороны благонамеренного общества. Это практически жизненная программа, которой Пазолини имел мужество следовать до конца как в искусстве, так и в жизни.
Прах Грамши: «скандал посмевшего противоречить»Седьмой, последний раздел сборника «Соловей католической церкви», датированный 1949 годом, озаглавлен «Открытие Маркса». Он служит как бы прелюдией к центральной политической теме следующего сборника с говорящим названием «Прах Грамши59» (1957 год), в котороый вошли произведения 50-х годов. Это подборка из 11 стихотворений различной тематики, написанных в разном стиле, но так или иначе связанных между собой открытием Пазолини тех лет – римским пролетариатом. Это повторный поворот в сторону политической тематики, после поспешного отказа от коммунистической борьбы из-за событий в Рамушелло. На самом деле, однако, Пазолини интересовал не столько пролетариат столь дорогой коммунистической партии, сколько люмпен-пролетариат, то есть народ до возникновения классового сознания. В том, в каком порядке 11 произведений включены в сборник, можно увидеть определенную закономерность: «в структуре заметна тенденция двигаться от очень широкой тематики (два больших наброска об Италии, первый больше географической тематики, второй – скорее исторической) к постепенному погружению в личную историю и личные политические разочарования»{Bazzocchi 1998, стр. 72.}.
Ниже мы постараемся сфокусироваться на специфических моментах отдельных произведений сборника, выделяя в них самые значимые моменты с точки зрения поэтики и идеологических предпочтений автора.
Поэма «Аппенины» описывает ночной полет в сиянии луны над Прекрасной Страной, красота побуждает поэта вывести на передний план пейзаж как особо важную деталь – этот принцип можно отметить и в других произведениях подборки.
И наоборот, места, где поют народные песни, освещает солнце. Мы в 1952 году:
Внезапный пятьдесят второй наш год в Италию приходит, и чувствует его народ простой, онВнимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Пазолини. Умереть за идеи - Роберто Карнеро», после закрытия браузера.
