Читать книгу "Научи меня (жить) любить... - Аглая Беккер"

и посмотрела на Тимура. Ощущение, что у него поднялась температура, меня не покидало. Я тихонько подошла и осторожно дотронулась до его лба. Так и есть — раскален как самовар. Тимур видимо почувствовал мое прикосновение и открыл глаза.

— Ты что делаешь? — спросил хриплым голосом. Было видно, что это далось ему тяжело.

— Доброе утро, — я попыталась улыбнуться — у тебя жар. Что-то еще болит?

— Решила побыть доброй медсестричкой? — с трудом сел на кровати. — Черт, голова раскалывается, а в горле как будто еж.

— У тебя однозначно простуда, а возможно еще и ангина. Вчерашнее купание даром не прошло. Нужно измерить температуру и принять лекарство.

— А ты чего так забеспокоилась? — Тимур провоцировал меня на ссору, обиделся видимо за вчерашнее.

— Тимур перестань. Я, все-таки, медик и не могу оставить тебя в таком состоянии. Я, вообще-то, клятву Гиппократа давала.

— Я в жалости и страдании не нуждаюсь.

— В жалости и сострадании нет, а в помощи — да. — Достала из сумки градусник и аптечку. Дурацкая привычка таскать с собой основной набор лекарств, сейчас пригодилась. — И прекрати корчить из себя обиженку, ты не маленький мальчик. Держи. — Протянула ему градусник. — Пользоваться умеешь.

Раз уж решил корчить из себя невесть что, черт с тобой. Но не помочь я не могла.

— Давай посмотрю. — Тимур подал мне градусник, как будто подал гранату. — Ого, 40,2. Тут надо срочно принимать меры.

Тимур явно напрягся. Он хоть и пытался выпендриваться, но что такое температура 40 понимал прекрасно. Хорошо, что у меня при себе есть все, что нужно. Лиза всегда считала мою привычку таскать с собой аптечку первой помощи паранойей. А она не раз пригождалась. Пригодилась и теперь.

— Снимайте штаны мистер, оголяйте зад. — Я набрала в один шприц тройчатку, во второй — антибиотик.

— Ты резко изменила свои взгляды? Я не готов к такому резкому повороту.

— Успокойся, ничего я не меняла. — Я повернулась с двумя шприцами в руках. Глаза его увеличились в размерах раза в три.

— Это что все для меня? — спросил, испугано, что я невольно засмеялась.

— Большой серьезный мальчик боится укольчиков?

— Не боится, а не любит. Это разные вещи. — решил реабилитироваться, и все таки нехотя лег на живот. — давай, Эскулап, делай свое черное дело.

— Балбес. — Начала вводить тройчатку, Тимур начал поскуливать. — Терпи. Я знаю что неприятно, но оно того стоит.

— Что ты мне колешь то? Может это яд, а я лежу тут как дурак, не шевелюсь.

— Лежишь ты действительно как дурак, и несешь ерунду. Я вообще-то медик, и никогда ничего плохого не сделаю. — И дальше еле слышно, — тем более тебе.

Но Тимур все слышал естественно.

— Извини, перегнул. — Казалось, действительно раскаивается

— Это тройчатка, она снимет боль и собьет температуру. Только после нее нужно поспать. Второй укол — это антибиотик. Я напишу название — купишь в аптеке на 5 дней. Только нужно чтобы кто-то тебе ставил уколы.

— У меня только один знакомый медик, но она вряд ли согласится лицезреть мой зад целых 5 дней.

— Почему?

— Потому что она редкостная зануда. И в голове у нее черте что.

— Да ну тебя. Ладно, решишь как-нибудь эту проблему, мальчик ты со смекалкой. Готово, поправляйся и ложись. Тебе нужно еще поспать.

— Какая забота. Видимо чтобы ты была рядом, мне нужно быть при смерти.

— Типун тебе на язык, придурок.

Глава 17 ТИМУР

Аня вышла из комнаты, схватив свою сумку. Я лежал и лыбился, как дурак. Ничего еще не потеряно. Вчера она меня конечно очень разозлила. Несла какой-то бред про карму, знаки судьбы и прочую ересь, что отношения между нами невозможны. А сегодня утром проявляла такое участие и заботу, что я понял, что не смогу отказаться от нее, даже если она будет прятаться. Ее присутствие теперь в моей жизни так же естественно, как дышать. И плевать, что она думает на этот счет, плевать на то что у нее в голове — пигалица никуда не денется. С этими мыслями я провалился в сон.

Когда проснулся, за окном был уже вечер. Ничего себе. Что она мне вколола, не знаю, но чувствовал я себя гораздо лучше. Встал без труда. Прохладный душ добавил мне хорошего настроения. С кухни доносились голоса Лены, Сони и Матвея.

— Привет. Где Аня? И Марк.

— Марк повез твою Аню в город. Ее срочно вызвали на работу.

— Не понял. Что значит «вызвали на работу». И в смысле «Марк повез». Почему меня не разбудили?

— Я предлагала, знала что разозлишься. Но Аня запретила.

— В смысле? Вы с каких пор ее слушаться стали-то?

— Знаешь, она была очень убедительна. Особенно когда сказала, что у тебя температура под 40, и она оставила тебе летичку с димедролом.

— Ладно. Так что случилось?

— Позвонил ее начальник. Семеныч кажется.

— Да, есть такой — я сделал глоток чая. Горло болело, но было уже намного легче. — Петр Семенович, главврач больницы, где Аня работает. И что?

— В общем, на трассе, перед городом какая-то жуткая авария, автобус, несколько легковых и грузовиков. Я не поняла, что случилось, но срочно понадобились все работники. В общем, такси ждать долго, а Марку все равно нужно было в салон. Вот они и поехали. Она оставила тебе лекарство и наказала вечером поставить тебе укол. И постельный режим.

— Раскомандовалась. Хорошо. Я понял. Лен, слушай, мне надо ехать. В город. У меня встреча на вечер запланирована была. Ты не против, если Соня побудет у вас сегодня. А завтра я ее заберу.

— Да я понимаю. Я-то не против, пусть побудет. Ты только поешь. Тебе нужно силы восстанавливать. А то твоя Аня меня убьет.

Мы пообедали, я поговорил с Соней. Ей очень нравилось играть с Матвеем, и Лену она очень любила. В общем, Соня без капризов осталась и я погнал. Я планировал поговорить с Аней вечером, пока ее светлая головушка не начала генерировать новые бредовые идеи. А до этого еще предстояло встретиться с адвокатом. В последнее время появились новости о моей бывшей жене. Я решил подстраховаться, чтобы ее внезапное появление не повлияло на нашу жизнь. А главное на Соню. Дочь только начала приходить в себя. И я не мог допустить, чтобы эта с. сволочь все испортила.

Встреча с адвокатом прошла неплохо. Я рассказал все как есть. Он предложил начать процедуру по лишению Лики родительских прав. В нашем случае это был оптимальный вариант. Ее не было год, в жизни дочери она не участвовала. И доказательств