Читать книгу "Жених для ящерицы - Анна Яковлева"

– Потому что в крови не выработались антитела.

– О боже, как у тебя все сложно! Ты так никогда не решишься завести ребенка!

Дарья Вахрушева номер два!

На диване меня ждал роман, и я всеми фибрами души желала поскорей отделаться от Арсения.

– Тебе-то что? У тебя есть наследники, тебе не о чем волноваться.

– Твой сосед прав, – брякнул Жуков.

– Какой сосед?

– Контуженый, Степан.

– Что? В чем прав?

– Сказал, что ты странная.

– Кто бы говорил! И когда ты с ним успел это обсудить?

– Я с ним встретился в автосервисе на днях.

– И что еще сказал тебе сосед?

– Сказал, что ты странная и озабоченная.

– Я?!

– Других общих знакомых у нас с ним нет.

– А сам-то, а сам! – Я хватала воздух ртом, не в силах выразить возмущение. – Ходит по дому голый, подсматривает за мной! Онанист чертов! Ну и мужики, ну и сплетники!

Бутылка вина, которую принес Арсений, стояла на кухонном столе – тридцать минут назад я категорически отказалась пить, сославшись на недомогание. Теперь я ощутила потребность выпить и отправилась на кухню. «Кабаки и бабы доведут до цугундера», а до чего доводят мужчины и вино?

Арсений услышал мою возню и материализовался, когда я пыталась открыть бутылку.

– Погоди-ка. – Жуков оттеснил меня от стола, нырнул в пакет и достал коробку.

Раскрыв ее, он вынул штопор с двумя ручками, вкрутил его в пробку, штопор, как по команде, поднял «руки» вверх. Зрелище заворожило меня, я еле оторвала глаза от блестяще проведенной операции.

– Ну и ну!

– Ха! – откликнулся Арсений и швырнул в мусорное ведро мое приспособление для откупоривания бутылок. – Живешь как в колонии старообрядцев или радикальных зеленых. Цивилизация давно ушла вперед – пользуйся!

– Опять? – Я угрожающе нахмурилась, но Жуков так нравился себе, что не обратил на это обстоятельство никакого внимания.

– Что – опять?

– Ты распоряжаешься моими вещами. Тебе не дает покоя мое имущество!

Арсений с возмущенным видом уставился на меня:

– Мне? Твое имущество? За каким чертом мне твое имущество? Я человек не бедный и на сиротские пожитки не зарюсь.

– Это гектар сельхозугодий – сиротские пожитки?

– Я не о земле! – Жуков мастерски разыграл обиду. – Я о том, как ты живешь! Посмотри, у тебя все на соплях, все болтается на честном слове, а ты держишься за эту землю, как скупой рыцарь за сундук с золотом!

– Какая забота! А мне нравится, как я живу!

– Ну и живи!

Это было похоже на семейный скандал. Ну надо же! А я уже склонялась к мысли воспользоваться Арсением в качестве донора, если не выйдет с Французом! Придется отказаться от этой мысли: ребенок от такого агрессора окажется в конфликте со мной еще до рождения.

Жуков быстро остыл и напомнил:

– Мы хотели выпить.

– Давай наливай, – махнула я рукой, – если увидишь соседа, скажи ему, что он…

– Что?

– Что ему лечиться надо.

Арсений удовлетворенно хмыкнул.

* * *

У детей в школе начались весенние каникулы.

Я, конечно, не узнала бы об этом историческом событии, но Вахрушев уехал в командировку, Дарья для разнообразия собралась с детьми в город и позвонила мне, пригласила составить им компанию.

– Вить, поедешь с нами? – Голос у Дашки был грустный, говорила подруга в нос, и у меня возникло подозрение, что Дашка ревела.

– Может, и правда съездить с вами?

– Давай, и дети будут рады.

Вахрушевы-младшие были скорее детьми Егора, чем Дашки.

Четырнадцатилетняя Зойка и пятилетний Андрей в конфликтах принимали сторону отца.

– Конечно, сопли и поносы – это мне, а поцелуи и объятия – папаше, – злилась Дашка.

– Ма, ты же нас всяких любишь, – поражала недетской мудростью Зойка, – а мужчины любят чистых и красивых детей, без поносов и соплей.

После работы я заскочила домой, приняла душ, переоделась и подкрасилась.

Выглянула в окно, стараясь по тучкам на небе и по деревьям в саду определить, что надевать – куртку или плащ, и увидела во дворе Степана.

Набросив куртку, я вышла на крыльцо:

– Привет.

– Здрасте, – даже не посмотрев в мою сторону, ответил Степан и, пресекая любые попытки завязать с ним разговор, повернулся ко мне спиной.

Сосед мыл машину. Двери «жигулей» были распахнуты, коврики уютно сушились на заборе, в воздухе висел тягучий аромат полироля.

Спустившись с крыльца, я направилась к забору – у меня было несколько минут до приезда Дарьи с детьми, чтобы разделаться с соседом:

– Степан, зачем вы обо мне сплетни распускаете?

Спина соседа напряглась, он резко повернулся в мою сторону, тяжелая струя из шланга перемахнула через забор и обрушилась на меня с высоты. Я взвизгнула и зашаталась под напором воды. Сосед догадался бросить шланг на землю, но я уже была мокрой от макушки до пят. Понятно, что всю воинственность я тут же растеряла. В таком жалком виде нечего и думать сводить с кем-то счеты.

– Вы специально? – клацая зубами, проговорила я.

– Сами сплетничаете со своим кавалером, а я еще виноват.

– С кавалером? – От такого обвинения я забыла про холод и мокрую одежду.

– А кто этот хлюст, который таскается к вам? Небось женат и куча детей? Но я же не лезу к вам, не учу жить.

Я растерялась. Степану удалось не только облить меня из лужи, из шланга, но и вылить на меня ушат помоев.

– Я не уверена, что правильно вас поняла. Еще раз повторите: я лезу в вашу жизнь?

– Ну не я же!

– А зачем мне это?

– Не имею понятия. Ваш кавалер передает мне ваши нелестные отзывы обо мне и пожелания.

– И какие у меня пожелания?

– Разве не вы намекали, что по мне дурдом плачет? Что у меня фобии какие-то редкие? Женофобия, например.

– Ну, это понятно, – пробормотала я, – а что еще вам передал мой кавалер?

– Что вы не переносите таких типов, как я, – грубых и наглых. Таких… уродов.

– Грубых и наглых никто не переносит, – пожала я плечами, – а насчет уродства – так это дело вкуса.

– Вообще не понимаю, – разошелся сосед, – откуда столько внимания к моей скромной персоне? Живу тихо, никого не трогаю, а всем есть дело до меня!