Читать книгу "Два фотографа - Татьяна Юрьевна Холина-Джемардьян"

листом бумаги, внимательно в него вглядываясь:

— По плану мы забрасываемся на машине вот в эту деревню. Деревня стоит на реке. Предлагаю не уходить в леса, а для начала арендовать у челов моторку и двигаться вверх по течению, производя поиск по берегам. Всё равно у нас эти точки намечены.

— Здраво, — кивнул Ромига. — Я планировал пешком уйти в верховья и сплавляться на резиновой лодке вниз. Но у нас есть вторая большая река — приток. По ней и вернёмся. А карты покрупнее масштабом у тебя с собой не завалялось? Давай уж сразу прикинем места стоянок по дням. Хотя бы на первое время.

Солнечный диск падал за горизонт, наливаясь малиновым. Костёр догорал: либо срочно подкидывать дров, либо уже пусть гаснет. С болот, от недотаявшего снега неприятно потянуло сыростью и холодом. Трое навов и шас собирались по домам.

— Вот бы через неделю, когда заедем, такую же погоду, без дождя!

Прикидывая планы, составляя заявку, Ромига почти сразу отказался от первоначального замысла: сохранить экспедицию в полной тайне. Стопроцентная маскировка от других Великих Домов и челов потребовала бы таких затрат энергии, мер предосторожности и усилий по заметанию следов, что игра не стоила свеч. Ромига ещё раз перечитал отчёты Анги за несколько десятилетий, вспомнил рассказы сородичей, заезжавших в те края поохотиться. Посовещался со старшими навами, Фаридом Хамзи, знакомыми шасами из Службы Утилизации. Решил: экспедиция не должна привлекать внимания. Лишнего внимания! "Болотные черти" стали в человских деревнях фольклорными персонажами? Замечательно. За лето можно подарить местным ещё пару-тройку сюжетов для невнятных рассказок. Скандалистка Милонега назавтра же будет в курсе, что знакомые навы вновь появились по соседству с её владениями? На здоровье, главное, не давать ей поводов для демаршей. Видимая активность для всех любопытных глаз — в рамках привычного. Тайной будет лишь то, что Ромига с шасом и двумя навами-охотниками собираются копать глубже обычного и отрабатывать кое-какие новые методы. Вот в некоторых, самых интересных точках, можно и "безмолвную метель" повесить: на десять минут, не на три месяца.

В общих чертах всё было понятно. Красиво изложено в заявке, обосновано, обговорено с компаньонами. Но чем ближе к выезду, тем больше Ромига нервничал, сомневался и не находил себе места. По энному разу прорабатывал разные варианты заброски. Стирал и перерисовывал на карте нитку маршрута: измученная бумага держалась лишь за счёт магии. Правил списки снаряжения, мотался в Торговую Гильдию докупать какие-то мелочи сам, или озадачивал товарищей. Носился по Городу, лихорадочно доделывая срочно всплывающие дела. Опытный путешественник знал: сумасшествие сборов — нормальное состояние перед дальней дорогой. Другой хороший вариант — сорваться с места внезапно, без подготовки, налегке. Но не в этот раз.

Порталом до областного центра, дальше человским транспортом. Четверо разумных и куча снаряжения — поменьше сложенной на болотном островке, но тоже изрядная — медленно-верно перемещались в начальную точку маршрута. По документам, изготовленным "Шась-Принт", они были учёными неясной специализации, но в погонах, из некого секретного "ящика". Такая легенда избавляла от лишних вопросов и в то же время обеспечивала содействие местных человских властей.

Пока содействие имело вид ГАЗ-66 с водителем, якобы лучшим в округе.

Водитель, представленный как Валера, оказался крепким мужичком средних лет. Копался в моторе своей машины, неторопливо обернулся на оклик, вытер руки ветошью, подошёл. Не новая, но опрятная рабочая одежда, уверенные движения, продублённое до кирпично-красного цвета лицо, ёжик полуседых волос. Крепко поздоровался за руку с каждым членом экспедиции. Ромига оценил силу пожатия и прямой пронзительный взгляд светлых глаз. Редко кто из челов выдерживает с непривычки взгляд нава.

Фарид Хамзи, который по документам был главным, завёл разговор...

Зелёный грузовичок бодро ковылял по весьма условной дороге. Колея то гадючьим следом вилась между сосен, то текла двумя полноводными ручьями, то почти терялась на сухих буграх. Ветки царапали борта машины. Фарид в кабине развлекал водителя экспедиционными байками, которых у него было немеряно, даже если старательно блюсти режим секретности. Водитель не оставался в долгу, потчевал любопытного шаса местными сплетнями. Навы тряслись в кузове вместе с багажом, на каждом ухабе рискуя оторвать сиденья, за которые держались, или пробить головами брезентовый тент. Это не помешало Ромиге запустить аркан подслушивания, после чего разговором в кабине наслаждались все. Конечно, трое навов не могли подавать свои реплики, зато свободно комментировали между собой.

Выслушав про сбежавших со зверофермы песцов, перипетии постройки новой школы, забавные случаи из жизни соседей и знакомых водителя, шас рассказал пару историй с мистическим уклоном для затравки. Валера с удовольствием подхватил тему. Конечно, в здешних местах тоже водились свои тайны и загадки, куда без них. Например, старик Кузин, который видит вокруг людей цветные колёса, угадывая по ним здоровье и настроение. Или бабка Туманиха, знахарка-травница.

— А ещё было о прошлом годе... Не, не оттуда начал... Живёт милях в двухстах от Троицко-Печорска, в лесу, на краю заповедника, то ли просто сумасшедшая баба, то ли ведьма. Красивая! Не молодая уже, за пятьдесят точно. Но до сих пор мужики от неё кипятком ссут. Лицо, фигура, волосы — как на картине. Глаза — чисто изумруды. Но двинутая. И родители, видать, такие же были. Намудрили с имечком: Милонега Брониславовна. Бывало, сокращали её до Милы, да откликалась неохотно.

Навы многозначительно переглянулись и навострили уши: пока не в прямом смысле. Водитель продолжал:

— Приезжая, а откуда, не сказывает. Говор вроде московский. В начале пятидесятых появилась у нас в Окуловке, совсем молоденькой девкой. По всему видно, не из пролетариев. Поговаривали, ссыльная, но к участковому отмечаться не ходила. Поселилась одна в лесу. Охотничий балаганчик-развалюха. Как она там исхитрилась перезимовать первую зиму, неведомо. Васька Поршнёв, тогда первый парень на деревне, крепко на неё глаз положил, звал к себе жить. Отказалась. Он ей: "Милка, выходи за меня замуж!" А она: "Я мужа только схоронила. Зареклась по новой. Ты мужчина видный: заглядывай на огонёк, рада буду. Но жить к тебе не пойду, не зови". Васька поженихался ещё немножко, авось передумает. Между весёлым делом помог ей балаганчик поправить. Потом надоело, да и мать у Васьки померла, хозяйка в избе нужна. Взял Талку Синеглазку: тоже была девка хоть куда. Потом они документы в колхозе получили и в город уехали. Говорят, быстро спились и померли оба, да не о них речь. А Милонега на второе-третье лето хорошо обустроилась. Была у неё развалюха в лесу, стал крепкий дом со двором. Хозяйством