Читать книгу "Кто сражается с чудовищами. Как я двадцать лет выслеживал серийных убийц для ФБР - Том Шахтман"

что записка была, вероятно, по ошибке, размещена в другой папке, но, к счастью, ее нашли. Поверить в это было нетрудно, потому что подобное случалось сплошь и рядом. Кроме того, поскольку Джозеф в целом соглашался с моей идеей проведения интервью с заключенными, он охотно включился в игру.

Теперь, когда наш пилотный проект был «санкционирован», Кен хотел, чтобы я составил подробный план с динамикой и масштабом всего проекта по опросу заключенных, с правилами проведения интервью, упоминанием привлекаемых внешних профессионалов, академических институтов и тому подобным. Я был только рад, и мы с Ларри Монро и Кеном Джозефом постоянно обменивались между собой набросками, пока не составили отличную заявку с указанием долговременных целей, субъектов опроса, способов защиты как представителей Бюро, так и заключенных и прочих подробностей. Перед проведением интервью предполагалось пройти процесс одобрения из семи шагов: например, следовало удостовериться, что никто из тех, с кем мы собираемся общаться, не ожидал в настоящее время ответа на свою апелляцию. Кроме того, мы были обязаны задавать вопросы только о тех преступлениях, в совершении которых заключенные были признаны виновными. Мы утверждали, что не требуем дополнительного финансирования, потому что это исследование будет осуществляться параллельно с выездной школой, занятия которой проводились регулярно. Наша заявка с подписью Кена в конце 1978 года отправилась к Джону Макдермотту из вашингтонской штаб-квартиры ФБР – высокопоставленному руководителю, который подчинялся непосредственно директору Кларенсу Келли.

Макдермотт по всему Бюро был известен под прозвищем «Редис», потому что над белой рубашкой с белым воротничком у него было красное лицо – вероятно, из-за высокого давления, результата постоянного психологического напряжения во время слишком длительного общения с Гувером. Редис просмотрел заявку о том, что мы окрестили «Проектом по исследованию личности преступника» (вместе с информацией о том, что «пилот» уже проводился в предыдущие полтора года), и немедленно отклонил ее.

Прежде всего, как писал он, сама идея такого исследования смехотворна. Задача ФБР – ловить преступников, привлекать их к суду и заключать под стражу. Мы не должны заниматься тем, чем может и должен заниматься социальный работник; мы не социологи и никогда ими не будем; если кто-то и должен сочувственно беседовать с преступниками, так только представители академических кругов. Не в традициях Бюро заниматься такими возмутительными делами, как брать интервью у убийц, да и сами преступники, как в этом был твердо уверен Редис, вряд ли станут откровенничать со своими непосредственными врагами.

Реакция Редиса была совершенно типичной и предсказуемой для Бюро 1940-х годов, когда оно перешло под руководство Гувера. Тот факт, что мне уже удалось взять интервью у десятка осужденных убийц, что они свободно разговаривали со мной и что Бюро уже получило ценные сведения об образе мыслей преступников, был полностью проигнорирован. В традиции не было подобных прецедентов, а если не было прецедентов, то такие действия не сулили ничего хорошего. Одной из целей моей заявки было привлечь к проекту внешних экспертов по криминальному поведению и психопатологии, но Редису это тоже не понравилось, ведь такое предложение шло вразрез со старым укоренившимся убеждением Бюро в том, что никто из посторонних не может научить нас чему-то ценному. Это убеждение казалось абсурдным, как и реакция Редиса – но как только он сказал свое «нет», проект был похоронен. «Правило Грейс Хоппер» привело к печальным последствиям. Я уже не мог больше проводить интервью с заключенными.

В результате просто ждал, пока Кларенс Келли не отправился в отставку и на его место не пришел Уильям Уэбстер с более прогрессивными взглядами. К тому времени и сам Кен Джозеф ушел в отставку, а наш новый административный глава, Джеймс МакКензи, отнесся к проекту с энтузиазмом. МакКензи был самым молодым заместителем директора и своим продвижением по карьерной лестнице был обязан своим способностям и знанием устройства бюрократической машины. Внеся в заявку небольшие изменения, МакКензи направил ее Уэбстеру. Уэбстер же получил полномочия развернуть ФБР в новом направлении, он рассуждал о сотрудничестве с внешними экспертами и об освоении ранее неисследованных территорий. Первой его реакцией на заявку стало желание выслушать подробности, и он пригласил меня, МакКензи и Монро на «рабочий обед» в своем офисе.

Этот обед проходил в конференц-зале средних размеров, примыкавшем к кабинету директора – в одном из тех пустых помещений, которые так любят конструкторы правительственных зданий. К проекту со стороны руководства были привлечены несколько высокопоставленных бюрократов из Куантико, так что нас была довольно внушительная толпа, но сам проект был моим детищем, поэтому презентацию делал я. Другие жевали свой обед и почти ничего не говорили. Передо мной положили сэндвич, но я даже не притронулся к нему, потому что постоянно говорил. Директор Уэбстер был спокойным, сдержанным человеком, умевшим скрывать свои эмоции, и во время моей речи я не заметил ни одного знака, говорившего о том, нравится ему или нет мое предложение. Наконец я отметил, что ранее этот проект отклонил Редис, и это привлекло внимание Уэбстера, потому что он возглавил Бюро именно благодаря обещаниям обновить его политику.

Так из пассивного наблюдателя директор стал активным сторонником, и, что довольно поразительно в свете обычных бюрократических процедур, мы получили добро на том же самом «рабочем обеде». Уэбстер поддержал проект, но только при условии надлежащего его исполнения. Он не хотел, чтобы исполняли как попало – согласно его выражению, как «исследование с карточками в коробке из-под обуви». Он настаивал, чтобы мы сотрудничали с ведущими университетами и клиниками, ему понравилось, что среди предложенных мною экспертов были представители Бостонского университета и Бостонской городской больницы, а также то, что в проекте предполагалось участие академических специалистов по психиатрии, психологии и преступному поведению. Со всеми этими людьми я познакомился на конференциях и поддерживал с ними общение на протяжении нескольких лет. Вскоре проект получил одобрение по всей иерархической вертикали ФБР.

Позже я с удивлением узнал, что то самое совещание с Уэбстером действительно было «рабочим обедом», потому что получил уведомление с просьбой оплатить сэндвич стоимостью семь долларов, который так и не съел, потому что все время говорил. В последующие месяцы мы также получили финансирование со стороны Министерства юстиции. Теперь мы наконец-то могли проводить опросы заключенных на протяжении всей недели, не увязывая их с расписанием выездной школы.

До того как Проект по исследованию личности преступника получил финансирование, но уже после того как стало понятно, что все к этому идет, я решил посетить Уильяма Хайренса – того самого убийцу, которым так заинтересовался в девятилетнем возрасте. Мы с помощником, как обычно, поехали вести