Читать книгу "Серебряный туман - Оливия Вильденштейн"

сделать это со своей шеей? Если бы твоя мама была здесь…

— Хорошо, что это не так, — я вздрогнула, мгновенно пожалев, что сказала это.

Папа моргнул.

Я была в ужасе от того, что только что набросилась на него.

Папа поднялся на ноги. Он направился к переполненной раковине.

— Наша кухня затоплена. Куда делся кран?

Я с трудом сглотнула, слёзы прилипли к моим ресницам, отягощая их. Я всхлипнула. После всего, я думала, что заслужила рыдания.

Папа вернулся ко мне и заключил меня в объятия.

— Милая, я не хотел заставлять тебя плакать. Я просто подумал, что, может быть…что, возможно, ты могла бы сделать татуировку в каком-нибудь более незаметном месте, вот и всё.

Это только заставило меня плакать ещё сильнее.

Он погладил меня по спине.

— О, милая. Прости, что я накричал.

Он обнял меня крепче, и я растворилась в нём.

— Что случилось со Стеллой? Она вела себя как сумасшедшая. Она засекла меня, а затем привязала к стулу. Сказала, что у тебя есть что-то её. Что ты у неё забрала?

Комок в моём горле был слишком рваным, чтобы пропустить слова. Не то чтобы я хотела объяснять отцу, что произошло. Как я могла объяснить ему это?

Папа оттолкнул меня.

— Нам нужно позвонить Джимми. Он должен привести её сюда. Она должна ответить за то, что сделала. Где мой телефон? — он похлопал себя по джинсам. Когда его пальцы оторвались от тёмной джинсовой ткани, он вытянул их перед собой. — Откуда взялась эта кровь? — его глаза снова скользнули по мне и прошлись по моему лицу, вниз по моим рукам, которые были испачканы его кровью.

— Кэт, ты порезалась? — папа обыскал остальную часть кухни, нашёл скомканное, грязное кухонное полотенце и упавший нож. — Что, чёрт возьми, здесь произошло?

Я закрыла глаза и заплакала, потому что слёзы казались важнее, чем объяснение того, что произошло. Я даже не знала, с чего начать.

— Почему у нас на полу грязь? — спросил он.

Потому что пыль превращалась в грязь, когда была мокрой.

— Стелла ушла, папа.

— Я это вижу, но куда, чёрт возьми, она делась?

Тогда я посмотрела на Круза, желая, чтобы он объяснил. Я не была уверена, что у меня хватит сил сделать это самой. Папа подумал бы, что я сошла с ума. Он бы отправил меня в психушку.

— Мистер Прайс, это довольно длинная и утомительная история.

— Тогда тебе лучше начать рассказывать её поскорее, сынок, — ответил папа.

Он прошел по воде, покрывавшей кухонный пол, и рывком открыл дверцу шкафа. Он опустился на колени и пошарил под ним в поисках клапанов. Вода, наконец, прекратилась.

Кухонная губка болталась вокруг его лодыжек, как резиновая утка. Папа схватил её и швырнул на кухонный островок, затем скрестил руки перед собой.

— Как я уже сказал, одному из вас лучше начать говорить.

Я искала прах Стеллы, но его унесло потоком моего гнева. Мерцающие пятна были повсюду и сделали чистую воду мутной.

— Круз, ты можешь сжечь всё это? — я указала на серую жижу. — Я не хочу, чтобы растение проросло из грязи.

— Серьёзно, Кэт, растение? Ты беспокоишься, что между плитками прорастёт растение? — папа недоверчиво посмотрел на меня.

— И позвони Каджике, — сказала я Крузу.

Заключала ли я сделку за сделкой? Сколько я буду ему должна после сегодняшнего? Я отогнала эту мысль прочь. Сейчас было не время думать о гаджои.

Мой отец был жив и здоров.

Круз потянулся за своим телефоном. Он принял звонок в гостиной, тихо говоря в трубку.

— Что случилось сегодня днём, Катори?

Мой отец никогда не называл меня полным именем. Никогда.

— Что это был за разговор о пыли? Почему Стелла хотела тебя убить? Почему она хотела убить меня? — он потёр горло, как будто чувствовал заштопанную рану, но мог ли он? Было ли это похоже на фантомную рану?

— Папа, помнишь письмо Леи? Ты помнишь, о чём там говорилось?

Его пристальный взгляд скользнул по моему лицу.

— Письмо, которое она написала своей сестре? То, что про паганов и баситоган?

Я кивнула.

— Я не понимаю.

— Ну, Стелла была отчасти паганом. Отчасти фейри, — добавила я, на случай, если он не мог вспомнить значение слова Готтва.

— Фейри? Фейри! — на его виске лихорадочно вздулась вена. — Фейри?

Я снова кивнула.

— И я тоже… — пробормотала я. — Как и мама.

— Ты?.. Нова?..

Как дворники на ветровом стекле, его веки поднимались и опускались. В отличие от дворников на лобовом стекле, они ничего не сделали, чтобы рассеять его растущее недоверие.

— Фейри?

— Да.

— Как Тинкербелл?

Я улыбнулась. Я вспомнила, что это была моё упоминание, когда мне впервые рассказали о фейри.

— Немного похожа на неё.

— Ты умеешь летать?

— Нет. Я имею в виду, я не умею. Но фейри могут.

Папа сморщил нос, а затем сжал обе стороны лица.

— Ты что-то принимаешь? Ты принимаешь наркотики? Так вот почему ты сделала татуировку?

Я вздрогнула.

— Нет.

Он вскинул руки в воздух.

— В твоих словах нет никакого смысла.

Круз вернулся. И он был не один. Каджика стоял рядом с ним, грудь вздымалась от учащённого дыхания, чёрные волосы были скользкими от дождя.

Я повернулась к ним, с трудом сглотнув.

— Каджика, мне нужно, чтобы ты стёр его воспоминания.

— Стереть чьи воспоминания? — спросил папа.

Пристальный взгляд охотника впился в мой, а затем скользнул по затопленной кухне.

— Ты уже пробовала, Катори?

— Нет.

Возможно, мне следовало бы это сделать, но мне не хотелось вмешиваться в мысли отца. Я уже заарканила чужую силу и использовала её, не понимая, что делаю.

А потом появилась пыль.

Я чувствовала её на языке, ощущала запах. Она вытекла из моей кожи и задушила своего владельца. Я понятия не имела, как я это сделала.

— Сотри всё, начиная с того момента, как он вышел из своей машины.

— Ты говоришь обо мне? — закричал папа, отталкиваясь от острова.

Он схватил меня за плечи и встряхнул. Это было не слишком мягко, но я не держала на него зла. Он был зол и смущён. Он имел на это полное право.

Я положила свои руки поверх его.

— Я бы хотела, чтобы ты сохранил всё, что я тебе сказала. Я так хочу, чтобы ты знал всё, что знаю я, но это разрушит твою жизнь. Я не хочу разрушать твою жизнь.

Папа перестал трясти меня. Он просто уставился на меня сверху вниз. Его рот открылся, но он не издал ни звука.

— Посмотри на Каджику, папа.

Он уставился на охотника.

— Ты переоденешься, а затем вернёшься к