Читать книгу "Австралия. Полная история страны - Джетт Свон"

то можно забежать немного вперед – в 1824 год, когда много мудрое британское правительство наконец-то созрело для того, чтобы ввести продажу коронной земли в Австралии. Прежде земельные владения предоставлялись в долгосрочную аренду. По сути, разница между такой арендой, право которой переходило по наследству, и продажей была небольшая, но с точки зрения одной отдельно взятой личности свое гораздо предпочтительнее арендованного. На освоенной части материка вспыхнула настоящая земельная лихорадка, ставшая предшественницей золотой лихорадки 1851 года. В течение восьми лет в Австралию прибыло более 30 000 колонистов. Многие австралийцы забросили свои дела и начали увлеченно спекулировать земельными участками. Удачливые спекулянты получали десятикратную прибыль от вложенных средств. Ну, а продажа участка по цене, вдвое превышающей цену покупки, считалась неудачным предприятием. У этой нездоровой лихорадки была и хорошая сторона: она стимулировала открытие и освоение новых земель на малоисследованном материке.

Интриги плантаторов

Будучи потомственным помещиком, Маккуори хорошо понимал роль простых фермеров в экономике государства и делал ставку на них, а не на крупных землевладельцев, которые практически сразу же стали в оппозицию к нему. «Плантаторы» (назовем их так по аналогии с бразильскими магнатами) терпели унижение со стороны власти, предпочитавшей им, достойным и почтенным, каких-то вчерашних каторжников, а также несли убытки из-за расширения сельскохозяйственной деятельности этих вчерашних каторжников. Олицетворением зла, его корнем и первопричиной был губернатор Маккуори, предпочитавший опираться не на аристократов, а на плебеев.

Изображение Джона Макартура на банкноте в 2 австралийских доллара

Плантаторы не стали поднимать восстания, а избрали более удобный и менее опасный способ борьбы: сообщили в Лондон о «многочисленных злоупотреблениях» и «недальновидной политике» губернатора. Результат не заставил себя долго ждать – в 1819 году в Новый Южный Уэльс прибыл специальный уполномоченный по проверке правительства колонии Джон Томас Бигдж, прежде занимавший пост главного судьи Тринидада[46]. Одним из главных противников Маккуори был Джон Макартур, вернувшийся в колонию в 1817 году. Этот «столп общества», замаравшийся в различных неблаговидных делах – коррупции, контрабанде, шантаже, мятеже, – искренне считал себя честным человеком и крайне болезненно воспринимал «возвышение преступников», практикуемое губернатором (но самой большой обидой было то, что губернатор направлял казенные средства для помощи эмансипистам и благоустройства колонии, а не для финансирования магнатов). Маккуори искренне верил в то, что «эта страна должна стать домом, и при этом счастливым домом, для каждого освобожденного заключенного, который этого заслуживает». Столпы австралийского общества считали иначе – что Австралия принадлежит им, а не каторжникам.

«Расследование» Бигджа

Бигдж был настроен весьма решительно. Он прибыл не разбираться, а обличать злоупотребления, на которые ему заранее указали из Лондона. Маккуори обвиняли в чрезмерном потакании эмансипистам в ущерб интересам «достойных членов общества» и необоснованной трате казенных средств, которая была следствием этого потакания: вместо того, чтобы заставлять бывших каторжников искать работу в частных хозяйствах, губернатор создавал для них «теплые места» за казенный счет.

Но, при всей своей предвзятости, Бигдж должен был продемонстрировать видимость объективности, поэтому он с выводами не спешил и начинал с малого. Например, с назначения одного из эмансипистов мировым судьей (бывшие каторжники среди судей и адвокатов раздражали столпов австралийского общества сильнее всего, считалось, что пребывание каторжников на подобных должностях подрывает доверие общества к ним). Доводы вроде того, что отбытие наказания и раскаяние в содеянном снимают с человека вину за совершенные преступления, на Бигджа не действовали. Он рассматривал каторгу Нового Южного Уэльса не в качестве условного чистилища, где осужденные преступники могут получить второй шанс, а как место сурового наказания, которое должно доставлять как можно больше страданий осужденным и устрашать тех, кто только готовится совершить преступление. Ни о каком исправлении и речи быть не могло, ведь недаром же говорится, что «разбойника исправит только веревка». По отбытии наказания эмансиписты могли рассчитывать только на одну «привилегию» – работать на достойных членов общества, которых Бигдж в своих отчетах называл «людьми, обладающими реальными капиталами». Короче говоря, в каторжниках верховная британская власть того времени видела не людей, а только рабочие руки (надо отметить, что на первых порах существования колонии отношение к осужденным было лучше).

Подобно многим военным, Лаклан Маккуори был плохим политиком. Он чересчур полагался на свои полномочия и недооценивал важность поддержки столпов общества, за что и пострадал. Поняв, что хорошего от инспекции ждать нечего, он подал в отставку весной 1822 года, еще до публикации первого отчета о выявленных злоупотреблениях. Бигдж пробыл в Сиднее с сентября 1819 года по февраль 1821 года, после чего отбыл в метрополию, где и опубликовал свои отчеты.

Первый отчет был наиболее интересным, так что ему следует уделить внимание. Изучив положение дел в колонии, Бигдж пришел к следующим выводам:

– непродуманная эмансипистская политика губернатора привела к необоснованным тратам казенных средств и падению нравов в колонии, отправку в которую осужденные скорее считают эмиграцией, чем наказанием;

– назначение осужденных на работы к бедным поселенцам носит «крайне пагубный характер», поскольку мелкие хозяева не могут осуществлять необходимого контроля за своими работниками и нередко сами попадают под их влияние;

– подавляющее большинство осужденных следует направлять на работы к богатым землевладельцам, в хозяйства, расположенные вдали от городов и городских соблазнов (выпивки, падших женщин и азартных игр);

– осужденные не должны получать плату за их труд, достаточно того, чтобы они были сыты, одеты и имели кров;

– отбывшим наказание не следует предоставлять земельные наделы и уж тем более – какие-либо должности.

Выводы подкреплялись соображениями практической пользы: подобная политика позволила бы снизить правительственные расходы на содержание осужденных, увеличить производство шерсти и восстановить пошатнувшийся порядок в колонии. Разумеется, все предложения были приняты.

После ухода Маккуори в отставку кардинально изменилось отношение к осужденным и эмансипистам, была восстановлена штрафная тюрьма на острове Норфолк и созданы штрафные поселения в Порт-Маккуори (ирония судьбы!) и на полуострове Редклифф, но многое из сделанного прогрессивным губернатором сохранилось, точно так же, как сохранилась память о нем в народе. В 2012 году у северного входа в сиднейский Гайд-парк был установлен памятник Лаклану Маккуори, созданный известным скульптором Терренсом Плоурайтом по заказу правительства штата Новый Южный Уэльс.

Акт об усовершенствовании управления 1823 года

Для того чтобы впредь порядок не нарушался (мало ли какой вольнодумец может оказаться на губернаторском посту?), были введены страховочные меры. Согласно принятому в 1823 году «Акту об усовершенствовании управления Новым Южным Уэльсом и Землей ван Димена», при губернаторе был создан Законодательный совет из пяти-семи членов,