Читать книгу "Останний день - Андрей Васильев"

Я установил камень, потоптался ногами землю, насыпанную вокруг него, а после, подумав, отвесил поясный поклон, добавив:

— Спасибо тебе, Аглая, за разговор, подарок да совет.

И в этот самый момент из-под камня высунулась призрачная рука, которую я, пожалуй, ни с какой другой уже не спутаю. Высунулась, удлинилась невероятно, а после впечатала мне прямиком в лоб невозможно холодную ладонь.

Глава 5

Не знаю, что в ушах отдавалось дольше — звон от удара или же пронзительно-ехидный смех мертвячки.

— Не пугайся, Хранитель кладов — услышал я ее голос, когда поднялся на ноги — Клянусь Луной, что тебе от моего прощального тумака вреда не будет, поскольку между нами вражды нет. Ну, разве ума чуть добавится, так это только на пользу, разве не так? Просто восхотелось мне Марфуте поклон передать.

— Можно было бы и на словах — пробормотал я, отходя к елкам — Зачем сразу в лоб-то бить?

— Слова только слова — пояснила Аглая — Они что птица — вспорхнули в небо, и нет их. А я все же любимой сестрице послание шлю, которую сто лет не видела. Тут с почтением надо, с вежеством, с памятью долгой, обоюдной.

Мне было что сказать этой даме, но я решил от комментариев воздержаться. Кто их, мертвых, знает? Сейчас, если верить ее словам, между нами вражды нет, и это очень хорошо. Но кто знает, как повернется дело, если она на меня зуб затаит? Не ровен час, сниться повадится, или, того хуже, по ночам на мой балкон таскаться, а после в окно костяшками пальцев стучать. Да это еще ладно, а что, если начнет по квартире мыкаться? Хотя нет, последнее вряд ли возможно, если бы она с этой поляны уходить могла, то давно бы Марфу Петровну придушила.

Только все равно с мертвыми лучше не спорить, это я давно понял. Тем более, Аглая Луной поклялась, что вреда от ее тычка мне не ждать. Думаю, такими клятвами даже в посмертии не разбрасываются. Ну, а проблемы Марфы Петровны меня не сильно волнуют. Она желала получить гребень и кольцо? Она их получит, я свое слово сдержу. Что же до довеска, так он ей достанется в комплекте с желаемым, и моей вины в том нет.

— А в молодости она куда как хороша была — сообщил мне лесовик, когда я вернулся обратно в еловые посадки — Не девка, а загляденье. Теперь же даже меня страх берет, когда ее вижу.

— Ну да — согласился с ним я и потер лоб — Наверное.

— Так что, Хранитель, может, заодно все же и последний клад проведаешь? — вкрадчиво поинтересовался лесовик — А? Где две, там и три? Одним махом, дружно, как встарь водилось?

— Дядя Фрол, я бы и рад, да сил совсем не осталось — мне даже не пришлось врать, поскольку меня и в самом деле ноги уже почти не держали — Вымотался нынче до упора, а ваш третий клад, насколько я понял, не из простых, так как на крови заложенный. С ним легко не договоришься, он сопротивляться станет, а у меня руки-ноги еле двигаются, особенно после перетаскивания того булыжника.

— Да оно понятно — посопел лесной хозяин — Просто опостылел мне этот поганец, больно много стал свинячить в моем лесу. А власти над ним у меня нет. Он же даже не мертвяк, понимаешь? Руки у меня на его счет коротки, вот какая докука.

— Пара-тройка дней — и изживем вашего квартиранта — пообещал я — Край — конец этой недели. Слово Хранителя.

— Ну, столько подожду — обрадовался лесовик — Ну вот, парень, мы как раз и дошли до опушки. Вон твоя повозка стоит, огнями светит, мотыльков гоняет.

И верно — через мгновение я увидел гелендваген, в котором сидела Марфа, Ваську, курящую рядом с ним, и изрядно поредевшие огни поселка, раскинувшегося поодаль. Ночь вступила в свои права, люди легли спать, и только я, несчастный, мотался по лесам.

— Держи-ка — Фрол Евграфович сунул мне в руки лукошко, из которого пряно пахнуло свежесорванными грибами-боровиками — Со сметанкой поджарь да с лучком, они в таком виде ох и скусны!

— Или с картошечкой — сглотнул слюну я. После слов лесовика мне еще и есть захотелось адски, поскольку пообедать я пообедал, а вот с ужином не сложилось — Спасибо тебе, дядя Фрол. И до скорой встречи. Жди, я на этой неделе непременно приеду, если жив буду.

— Вот же дурень! — теперь уже его ладонь впечаталась мне в лоб. Что за ночь такая, все меня ударить норовят? — Не буди лихо, пока оно тихо!

Шорох травы — и лесовика след простыл. Я отвесил поклон кустам, находящимся передо мной, еще раз поблагодарил радушного и добросердечного хозяина этого леса, да и пошел к машине.

— Живой! — звонко произнесла Васька, заприметив меня, и ловко выпустила колечко дыма — Но я верила в тебя, Валера, ты даже не сомневайся. Кое-кто из наших тебя тюфяком считает, и даже никчемой, но не я. Чего надо добыл?

— Дай зыбануть разок — я вынул у нее из пальцев сигарету и затянулся ей — Уф, хорошо. Продрог совсем.

— Так дело к осени — кивнула Васька — Понятное дело зябко на дворе, чего ты хотел?

— Чего хотел? Дома оказаться — ответил я — В своей постели. Там тепло и хорошо.

— Принес? — Марфа, несомненно, сразу приметившая меня, не выдержала и вылезла из машины — Или нет?

— Принес — я сделал еще одну затяжку, а после вернул окурок владелице — Держи. И вы, Марфа Петровна, примите свое фамильное имущество.

Я достал из кармана два предмета, полученных недавно на поляне и протянул их верховной ведьме.

Надо же, впервые вижу, чтобы Марфа нервничала. В разных ситуациях я ее за это лето повидал, но она всегда была невозмутима. Ну, или искусно изображала те или иные эмоции. А тут прямо вот нервяк ее бьет, руки вон трясутся. Такое не сыграешь.

Ведьма поднесла ладонь, на которой лежали гребешок и кольцо к лицу, так, что предметы оказались вровень с глазами, глубоко вздохнула, и я увидел, как они замерцали зеленоватым светом. Смотрелось это красиво и слегка жутковато. За моим плечом сопела Васька, я ощущал легкий и терпкий запах ее духов. Мало того — в какой-то момент я понял, что ее ладонь легла в мою. Вот что они за народ такой, эти ведьмы? Такое ощущение, что если ты не заполучила в число своих поклонников все особи мужского пола, то жизнь не удалась.

Марфа счастливо улыбнулась, и натянула кольцо на безымянный палец левой руки, а гребешок воткнула в свои седоватые волосы.

— Так что, Марфа Петровна, вы результатом удовлетворены? — уточнил я — Мы в расчете?

— В полном — подтвердила верховная ведьма — Ты даже не представляешь, Хранитель, как же я…

— Радуешься? — вдруг вырвался из моего горла совсем не мой голос. Более того — рот открывался против моей воли, и это было очень странное ощущение — Радуйся, сродственница, радуйся, пока можешь. Глядишь, и на моей улочке скоро праздник будет! Ха!

Вот, значит, что имела в виду Аглая, говоря о передаче поклона сестрице. Так себе способ, если честно. Мне не понравилось.

— Это чего было? — отшатнулась от меня Васька — А?