Читать книгу "Зойка моя! - Нонна Кухина"

– Галина Павловна, – юноша подошел к няне и обнял ее, – не переживайте. Во-первых, Инна просто очень устала, потому что Игнат на самом деле почти не спит. Зря она так уперлась в то, что должна делать для ребенка все сама. Если бы мы все вместе заботились о младенце и подменяли друг друга, все получилось бы гораздо легче и проще.

– Ты прав, Арсюша, – согласно кивала головой пожилая женщина, – какой же ты умный и добрый. Бог наградил твоим появлением Гену за то, что тот вырастил Зоечку.

– Няня, не только Гена вырастил мою сестру, но и вы, – возразил молодой человек. – Вы, конечно, не заменили мне маму – ее никто никогда не заменит, но заполнили ту пустоту, которая образовалась после ее смерти.

– Арсюша, – расчувствовалась старушка, – какие слова ты говоришь!

– Все, что я произнес, – правда. И я вот еще что хотел сказать… – Молодой человек на секунду замялся, а потом все-таки произнес: – У папы теперь другая семья, и мне не хочется мешать им. Я возвращаюсь в квартиру, где мы жили с мамой, и хотел бы, чтобы вы поехали со мной.

Галина Павловна растерялась от такого предложения и молчала, но Арсений почувствовал неуверенность своей няни и тут же с улыбкой добавил:

– Я слишком привык к вашей потрясающей стряпне и к вашей заботе, и мне бы совсем не хотелось, чтобы это досталось отцу и Инне.

Женщина разулыбалась и согласно кивнула головой.

Геннадий, услышав от сына такую новость, возразить ничего не смог – удержать взрослого самостоятельного человека было невозможно, а просить Галину Павловну остаться после выходки его жены было бы слишком жестоко. Покровский лишь произнес:

– Я буду помогать вам, сынок…

– Я знаю, папа, – благодарно улыбнулся мальчик. – Ты самый лучший отец.

Мужчина и молодой человек крепко обнялись и еще долго потом сидели в кабинете, рассуждая на медицинские темы, а няня собирала свои вещи.

Глава 16

«Во что превратилась моя жизнь? – спрашивал себя Геннадий, сидя по ночам в своем кабинете. – У меня есть жена и маленький сын, у меня есть высокооплачиваемая работа и определенная известность, но у меня нет той радости и легкости бытия, которая была раньше. Надо позвонить дочери, у них как раз там день».

Желание разговаривать с Зоей было в мужчине всегда – он засыпал и просыпался с мыслью о своей Зайке. Ему казалось, что с тех пор, как девушку отвезли в Америку, вся жизнь рухнула. И это было похоже на правду – любимая дочь была на другом конце земного шара, сын и няня уехали от него и живут на другом конце города, в квартире нет больше пения, шума, смеха, даже ругани нет. Дочь и сын могли увлеченно орать друг на друга, а потом хлопать дверьми и запираться в своих комнатах, и в этом была жизнь, были эмоции, были искренние чувства. Сейчас же в этих стенах стояла тишина: жена была выдержанна и спокойна, сын – послушен и даже несколько апатичен, дома всегда чисто, можно сказать, стерильно, и это убивало всякие душевные порывы мужчины. Лишь далекий звонкий голос Зайки, доносящийся из-за океана, ненадолго вносил яркие краски, и тогда легкость и беспричинная радость наполняли душу Гены.

Общаясь почти ежедневно с Зоей, Покровский знал каждый ее день, каждый шаг, каждое слово, даже вес дочери и ее состояние здоровья были ему известны. Анорексия не прошла для девушки бесследно: менструальный цикл так и не восстановился, но пока ее это мало волновало. Зоечку больше страшила вероятность поправиться хоть на 100 граммов. Утро девушки начиналось с того, что она вставала на весы, и если видела, что цифры на сегодняшний день выше, чем накануне, после занятий шла в фитнес-клуб и занималась там до изнеможения. Но эти последствия были глубокие, внутренние, и знали о них единицы, а вот внешне Зоя расцвела, и уже нельзя было даже предположить, что еще несколько лет назад эта черноволосая и черноглазая красавица представляла собой скелет, обтянутый кожей.

– Мне предложили сниматься в рекламе, – щебетала Зоя, глядя в монитор своего ноутбука. – Завтра пойду на пробы. Если все будет нормально, то я получу такую сумму приличную, что смогу сразу оплатить год своего обучения.

– Зайка, – любовался девушкой Гена, – ты уверена, что там все честно?

– Ну, Гена, – смеялась Зоя, которая уже давно называла отца по имени и ни в какую не собиралась возвращаться к прежнему «папа», – ты меня удивляешь! Там будет контракт, Нэтели, как обычно, его посмотрит – она же у нас будущий юрист.

– Что значит «как обычно»? – переспросил отец.

Зоя заколебалась, однако потом все-таки сказала:

– Я снималась в двух клипах одной японской группы… Там было немного эротики, совсем малость, не беспокойся, Геночка, но говорить тебе я не хотела.

Покровский рассматривал девушку и понимал, почему ее пригласили музыканты, – она была похожа на героинь японских «анимэ»: длинные блестящие черные волосы, огромные черные глаза на бледненьком маленьком лице и хрупкое тоненькое тело почти без половых признаков. Девушка была фантастически сексуальна: в ней было что-то такое особенное, чего не было в пышногрудых блондинках или знойных брюнетках, в ней была внутренняя женская сила, которая привлекала внимание мужчин всех возрастов: от подростков до пожилых людей.

Раз в полгода Геннадий не выдерживал разлуки с дочерью и прилетал в Америку. Иногда он брал с собой Арсения, но чаще всего летел один, потому что хотел насладиться вниманием повзрослевшей и похорошевшей Зайки в одиночестве. В эти дни Зоя оживала и была настолько обворожительна, что все мужчины сворачивали себе шеи, глядя, как она под ручку с отцом цокает каблучками. Покровский же, опасаясь, что поддастся чарам юной красавицы, старался как можно чаще выходить с дочерью на люди. Оставаться с ней наедине было слишком опасно, но при этом присутствие посторонних вызывало в нем необоснованную ревность. Эти короткие визиты давали мужчине столько эмоций, сколько не могли дать ни жена, ни сын, ни известность, ни эфиры, ни алкоголь, вместе взятые. Запала, привезенного из далекой страны, хватало почти на месяц. И тогда снова Геннадий проводил жаркие ночи с женой, глядя в ее черные глаза, трогая ее черные волосы и не отдавая себе отчета в том, что он подсознательно наслаждается близостью с такой же черноволосой и черноглазой Зайкой. Снова Гена играл с Игнатом, баловал его подарками и вниманием; снова на работе телеведущий фонтанировал новыми идеями, новыми форматами ток-шоу. Пообщавшись с дочерью о съемках, клипах, фильмах, режиссерах и телеведущих США, Покровский привозил океан новых идей для российского эфира, и они проходили с оглушительным успехом. Однако проходило время, и мужчина снова начинал скучать по своей Зайке и звонить ей ежедневно, желая напитаться свежестью эмоций.

– Я буду учиться актерскому мастерству, – говорила Зоя Геннадию. – Я уже все решила. Сейчас то, что мне платят за съемки и показы, я трачу на курсы и частные уроки, которые мне очень помогают. Летом, после окончания колледжа, я пойду поступать в университет.

– Стой, Зайка, о чем ты говоришь? – от избытка информации мужчина переставал понимать дочь.