Читать книгу "ПереКРЕСТок одиночества – 2 - Дем Михайлов"

Вопль повторился. И на этот раз прилетел сверху, из-под потолка. Глянув вверх, я бросился к нарам. Кричали из хижины главного охотника Антипия. Не успел преодолеть и пары этажей, в спешке хватаясь за раскачивающиеся конструкции, в хижине заплакали в голос:

— Да на кого же ты нас покинул, касатик! Добытчик ты наш! Кормилец! Что же теперь будет!

— Ты по человеку плачь, дура! А не по себе убивайся!

— Ой с голоду помрем — не унималась старушка — Ой конец нам пришел…

Пробежав по мостику, пролетел через веранду и оказался в крохотной комнатушке. На стенах аккуратно висит снаряжение. У окошка небольшой столик с парой книг. На низкой кровати вытянулся Антипий со скрещенными на груди руками. Под руками листок. Лицо умиротворенное. Уже заострившееся.

Чтоб меня…

Невольно схватился за косяк. Вы обалдели, люди?

— Ну и охота выдалась — вздохнул тяжело старик и косо на меня глянул — Ты на себя грех не бери. Часто такое случается.

— В смысле — часто?

— Что после охоты люди мрут как мухи. Старые мы, парень. Очень старые. И очень усталые. Где еще видано, чтобы старики под восемьдесят лет на зимнюю охоту хаживали? Да еще с рогатинами. И на медведя. Так что знай — здесь такое случается. И ты тут не причем. Это вот Антипия считали заговоренным. Но и он уже не хотел ходить на охоту. И не пошел бы. Да последний раз из шести охотников ни один не вернулся. Так и не ведаем, что с ними сталось.

— Вот как — кивнул я, глядя на Антипия — Вот как… да на себя грех брать и не думал. Черт…

— Ты выйди-ка — шуганул седобородый перешедшую на тихое поскуливание бабку — Хватит о себе переживать, перечница старая! Тьфу! Человек умер, а ты о мясе переживаешь!

— Жрать что будем? — окрысилась бабка — Ты что ли на охоту пойдешь? А?

— Мясо будет, уважаемая — ровно произнес я — Выйдите, пожалуйста. Дайте с Антипием попрощаться.

— Выйду, касатик, выйду — тут же подобрела старуха, бросив на меня оценивающий взгляд — Слова охотника как не послушать. Выйду. Теперь на тебя у нас все надежды, милай. Помрем мы без тебя. Ты уж не забывай нас, немощных. Без сладкого мясца жить тошно…

Дождавшись, когда заботящаяся лишь о себе старуха покинет хижину, я подошел к узкой кровати и немного постоял над Антипием. Выражение лица спокойное. Расслабленное. Листок бумаги под руками. Осторожно вытащив его, поднес ближе к глазам. Темновато здесь.

«Все имущество мое отдать лучшему охотнику и никому более! Антипий».

И размашистая уверенная подпись. Листок бумаги старый и явно был несколько раз сложен и, скорей всего, хранился вон в той раскрытой книге, что лежит на столе. И я не удивлюсь, если старый охотник каждый раз, когда ложился в постель, не забывал достать и развернуть листок с коротким завещанием. Ведь в силу своего возраста он не мог быть уверен, что проснется на следующее утро.

— Владей, охотник! — хлопнул меня по плечу старик. Хлопнул с некоторой даже радостью. И с ожиданием в глазах — соглашусь ли принять вещи в наследство. Ведь вместе с ними приму на себя и обязанности охотника.

— Спасибо — коротко ответил я. И добавил — Антипия надо спустить вниз. Здесь слишком жарко.

— Надо! — согласился с тяжелым вздохом старик — Тащить будет нелегко. А спускать по лестнице… ох и замаемся. Не уронить бы покойного…

— Тащить не придется. Спустим на веревках.

— И то верно! Голова! Вдвоем справимся?

— Справимся. Внизу пусть примут аккуратно.

— Сейчас гаркну! Ты пока собери его в последний путь, Охотник.

Так вот и прозвучало это слово — с большой буквы. Не как профессия, а как мое новое имя.

— Теперь я Охотник — согласился я — Так и называйте впредь. И другим передай.

— Все лучше Гниловоза!

— Кому как — дернул я щекой. — Главное — суть. До этого возил гниль на крыше креста. А теперь стал охотником.

— Может тогда Медвежатником тебя называть станем, а? Звучит! Уважения больше!

— Нет — улыбнулся я этой неприкрытой лести — Не дорос я еще. Просто Охотник.

— Понял тебя, Охотник! Насчет вещей не переживай — никто и не дернется! Я любому быстро мозги вправлю! — старик воинственно потряс жилистым кулаком — И прослежу, чтобы в твое отсутствие в хижину к тебе никто не лазал. С Антипием у нас тоже такой уговор был. И держались мы уговора свято.

— Вот за это спасибо.

— Жить тут будешь?

— Да — особо не раздумывая, ответил я — Жить буду тут.

— Стало быть, почти никаких изменений — еще шире улыбнулся старик и заковылял к мостику. Перегнулся через веревочные перилла и закричал, собирая народ.

Обернув Антипия простыней, я снял со стенного крюка веревку и крепко обвязал мертвое тело. С некоторой натугой вытащив труп на веранду, а оттуда на мостик, чуть передохнул и мы приступили к спусканию бывшего охотника. Я не торопился. Травил веревку не спеша. Антипий спускался медленно и где-то даже торжественно. Услышав летящие снизу крики, призывающее спускать побыстрее, недовольно поморщился, но сдержался. А вот помогающий мне старик сдерживаться не стал и виртуозным матерным языком посоветовал всем особо торопливым заткнуться. Ему вняли и остаток пути Антипий проделал в тишине. Едва веревку отвязали, смотал ее и повесил обратно на крюк. Аккуратность и порядок внутри роднили меня с умершим охотником. Тут все на своем месте. Пусть так и остается.

Вскоре ритуал похорон повторился. Заупокойную молитву на этот раз читал я, вспомнив ее слова с куда большей легкостью чем в прошлый раз. И я не позволил сбросить Антипия в стылую трещину. Для него я выбрал небольшое углубление у одной из стены кладбищенской пещеры. Сбил лед со дна, выгреб каменное крошево. Бережно уложил тело и обложил его камнями и льдом, сформировав нормальный могильный холм. Стоймя закрепил в изголовье длинный камень, сверху положил еще один поперек и еще выше поместил небольшой каменный обломок. Так получился крест. К этому времени со мной остался только имеющий здесь вес старик, чье имя я наконец-то узнал — Андрей. Но все его называли Василичем. Задумчиво поглядев на могилу, Василич неожиданно попросил:

— А мне такую сделаешь, как помру, Охотник?

— Сделаю — после короткого раздумья ответил я — Того же и для себя прошу, если умру раньше.

— Ты молодой. С чего раньше меня помрешь?

— Всякое бывает. Пошли на ужин?

— Если там хоть что-то осталось — хохотнул старик и мы покинули кладбище.

Холл гудел. Холл ревел. Холл пел и хохотал.

Двое умерли этим днем. Но всем было плевать. Люди жадно жевали, хлебали, обливаясь крепким бульоном, торопливо глотали полупережёванное мясо. Кто-то от жадности давился, выпучивал глаза, соседи с хохотом хлопали того по трясущейся спине. Едва откашлявшись, тот снова бросался на кусок мяса. Ели большей частью руками. Из столовых приборов только ножи у всех, редко ложки, чаще всего бульон пили прямо из тарелок и чашек. Мясо отрезали у самого рта, едва не срезая себе носы.