Читать книгу "Забудь обо мне - Айя Субботина"

Но мне не нравится, что в последнее время Маша начала терять берега.

Раньше у нас все было по взаимному — я мог предложить провести вместе выходные, она говорила, что не хочет, и мы прощались без всяких обид. Потом что-то не клеилось у меня. А когда все совпадало — это было просто приятное время вдвоем.

Последний год Маша все чаще забывает, что трахать ее — это исключительно моя добрая воля и удовлетворение своих потребностей, а не прописанная в конституции обязанность. Когда в прошлый раз нашел себе, как мне казалось, нормальную женщину, Маша закатила целую истерику.

Тогда мы крепко поругались.

Но с той женщиной у меня так ничего и не сложилось, Маша успокоилась и все пошло, как пошло.

Сейчас, когда она ведет себя так, словно я ее собственность, меня эти фокусы начинают напрягать. Достаточно сильно, чтобы взять ее за запястье и довольно грубо отбросить руку от своей ширинки.

— Какие мы нежные, — недовольно кривит губы Маша. — Что, у тебя снова случилась любовь?

— Садись в машину, Маша, — уже не предлагаю — приказываю. — Или будешь добираться в свою Тмутаракань на перекладных.

На нее это всегда действует, потому что еще больше чем хороший секс и деньги, Маша любит комфорт: ездить в дорогих тачках, ужинать в самых лучших ресторанах, пить самое вкусное вино. И оптимально — чтобы за все это платил какой-то кошелек с ножками. Которому она еще подумает — дать или нет. Пару раз уже влипала в неприятности, так что приходилось ее вытаскивать и отправлять подальше из страны, пока тут уляжется буря — и у желающих оторвать ей ноги за динамо пропадет к этому интерес.

В машину она все-таки садится, даже уже почти безропотно.

По пути рассказывает какие-то байки про отдых, про то, что движение на Бали ужасное, что она даже пешком ходить боялась и вообще почти все время проводила на берегу в компании фруктов.

Маша живет в двушке в доме старой планировки. Пару раз вроде загоралась идеей купить приличное жилье и даже выклянчивала у родителей деньги, но потом «вдруг» решала, что она все равно много путешествует и эти деньги лучше потратить на то, чтобы посмотреть мир, а не на покупку четырех стен, в которых она будет проводить максимум два-три месяца в году. Я даже не стал вмешиваться, когда она в очередной раз все просрала и снова пришла к отцу.

— Может, зайдешь? — Маша делает такое лицо, как будто я очень сильно упаду в ее глазах, если откажусь.

Как будто мне не насрать.

— Маш, у меня дела. Если что-то очень срочное — звони, пиши письма. В крайнем случае — бей в колокол.

— Мой младший братик стал взрослым и широким шагом идет в новую жизнь с какой-нибудь правильной телочкой, — язвит она. До сих пор, наивная, верит, что я на это ведусь. — Кто хоть, скажи. Доченька банкира? Модель с перспективой? Ты же у нас мальчик с амбициями, с претензиями — у Андрюшеньки должно быть все только самое лучше, чтобы не стыдно было показать друзьям.

Вместо ответа выразительно стучу пальцем по циферблату часов.

Нужно еще успеть доехать до «Лагуны» и забрать оттуда мою ненормальную девчонку.



Глава двенадцатая: Сумасшедшая

— За мою свободу! — уже порядком заплетающимся языком орет Танян, пытаясь — безуспешно — перекричать рев музыки. — Пусть Виноградов катится колобком к своей новой… сучке!

Текила под дружные аплодисменты нашего девичника оказывается у нее во рту.

Сегодня у нас что-то вроде очередного прощания Танян с ее почти_семейной жизнью и по этому поводу мы все — я, Юля и Карамболь — не даем ей спиться в гордом одиночестве.

После двух «Дайкири» у меня кружится голова, поэтому к третьему я едва ли притрагиваюсь, только делая вид, что активно напиваюсь вместе со всеми. Чтобы не обижать Танян, у которой на этот раз целая трагедия — Сёмочка спалился в компании той самой «дочери маминой подруги». Ну и когда дело дошло до взаимного обмена «любезностями», послал Танян прямо на глазах своей новой подруги.

После трех лет отношений.

Я даже не знаю, как ей теперь сказать, что у нас с Андреем есть планы на завтра и именно сейчас он как раз пробирается в нашу сторону между столиками.

Наверное, это глупо с моей стороны, но мне нравится, что он даже не раздумывал, когда попросила заехать и забрать меня с девичника. Сказал только, что задержится, потому что будет подвозить сестру из аэропорта, а потом сразу же рванет за мной.

Мне безумно нравится, что хоть между нами пока только поцелуи, мой Март не боится познакомиться с моими подругами, а для меня это почти равносильно знакомству с родителями. Может показаться странным, но многие парни в моей жизни почему-то избегали показываться «в лицо» моим подругам. Кстати, самые, как потом оказалось, хреновые парни.

Так что, когда я смотрю как мой чудо-архитектор, стараясь не попадать под локти танцующих, пробирается в сторону нашего стола, я непроизвольно тянусь к коктейлю и делаю большой жадный глоток.

Он шикарный — мой Март.

В модной футболке с принтом, за воротом которой висят солнцезащитные очки, в потертых, местами до просветов джинсах и в кедах. Мне хочется убить ту блондинку, которая только что стрельнула глазами в его сторону. А заодно рыжую, которая «случайно» выходит наперерез, изображая какое-то порнографическое танцевальное па. А ведь я вообще не ревнивая. Ну, почти. По крайней мере, раньше за собой такого не замечала.

— Ёбушки-воробушки, — протягивает мне в ухо Юля, когда понимает, куда я смотрю. — Слушай, подруга… Ну… Хороший производитель, надо брать!

— Ты бы еще громче поорала, — шиплю на нее, но мысленно радуюсь, как и любая женщина, чей мужик привлекает внимание противоположного пола. Но это так по-женски — хотеть убить любую, кто на него смотрит, но радоваться, потому что, пока все женщины пускают на него слюни, он смотрит только на тебя.

Танян громко икает — выражает солидарность с мнением Юли.

И только наша царевна-несмеяна Карамболь делает вид, что такие мужики — обычное дело.

Но ей простительно — у нее разбитое сердце и очень тяжелые, то ли мексикано-, то ли бразилеподобные страсти на личном фронте.

— Привет, — широко улыбается мой красавчик. Сначала мне, потом — всем за столом.

Знаю, что его нужно сначала представить, а потом уже устраивать выгул своему внезапно оголодавшему желанию целоваться, но ничего не могу поделать — тянусь к нему, чуть не падаю в охапку. Андрей выразительно поднимает бровь, но не теряется — обнимает за талию, подтягивает к себе, легко, чуть потираясь щетиной о мои губы, поворачивается, чтобы шепнуть на ухо:

— Какой у меня сегодня улов. Целая охуенная малышка.

Я довольно улыбаюсь чуть не до ушей и с шумом втягиваю его запах.