Читать книгу "Ты мой яд, я твоё проклятие - Анна Мичи"

По телу прошла дрожь отвращения.

— Выслушайте! Мой отец даст вам всё, что угодно, — я боролась изо всех сил, пытаясь скинуть его с меня, и одновременно продолжала убеждать. Хоть руки высвободить бы, тогда я попробовала бы повлиять на него магией… хотя после недавнего происшествия в покоях дин Ланнверта я не чувствовала в своих жилах ни толики магии.

— Например? — Гнес приподнял лицо, и в затуманенных вожделением глазах мелькнула жадность.

— Всё, что вы захотите, — прошептала я, пытаясь всем телом передать уверенность. — Деньги, титул, защиту. Высокое положение.

Один краткий миг Гнес размышлял, даже вожделение пропало из взгляда, он явно взвешивал за и против. Потом криво ухмыльнулся:

— М-м, заманчиво… Но нет. Твой папаша далеко, а Ланнверт рядом. Он щедро вознаградит меня, когда узнает, что ты Рейборн. И простит мне маленькую шалость, даже если тебе придёт в голову жаловаться. Но ты же не станешь жаловаться, а, цыпочка? Он только посмеётся над тобой, а то и пустит по рукам!

Он опустил голову в моё декольте, снова укусил — сильно, почти до крови, оставляя отпечаток зубов.

Я содрогнулась от боли и отвращения и вдруг услышала тяжёлую быструю поступь. Накатил беспричинный ужас. Я поняла, кто это, ещё раньше, чем узнала ядовитый запах адолеев.

Снова закричала, пронзительно, дико:

— Помогите!

Поступь остановилась. Гнес дёрнулся на мне, поворачиваясь к двери. Ухмылка на его лице уступила место испугу.

Раздался грохот, блеснула синим ослепительная вспышка, и тщательно запертая на замок дверь в один миг слетела с петель. В проёме стоял дин Ланнверт. Он был взбешён, грудь тяжело вздымалась, адолеями пахло просто невыносимо, тревожно и тошнотворно. Даже я испугалась, Гнес же застыл на мне, забыв убрать руки, не сводя расширенных глаз с дин Ланнверта.

— Я тебя предупреждал, — уронил тот.

В нём бушевала почти видимая ярость, а голос был ледяной, мёртвый. Только в глазах металось пламя бездны. Беспощадное и однозначное. Это был приговор.

Гнес вскочил, отступил от кровати.

— Ты… ты всё не так понял. Она пыталась соблазнить меня.

— Он лжёт, — глухо сказала я, приподнимаясь на кровати и отползая к изголовью.

Дин Ланнверт бросил на меня один-единственный взгляд — мрачный, потусторонний, наполненный свирепым бирюзовым светом.

Боги, да он же на грани. Почти не владеет собой.

Гнес это тоже, кажется, понял, потому что рухнул на колени и визгливо закричал:

— Пощады! Пощады! Я не виноват!

Дин Ланнверт вытянул вперёд правую руку.

— Фараиту! — прогремел его голос.

— Сейдж! Не надо! Это всё она! Ты просто не знаешь! Она Рейборн! Рейборн! Она его дочь!

Ну вот и всё. Я замерла на кровати, затаив дыхание. Сейчас он обернётся ко мне и убьёт меня одним взглядом, просто пригвоздит к кровати, как бабочку, и вытянет душу, отдаст своему ручному демону.

Словно отвечая моим мыслям, в воздухе медленно и пугающе соткался образ — огромная волчья голова с оскаленными зубами, с прижатыми злобно ушами и пылающим взглядом. Я почувствовала этот взгляд на себе и замерла, как мышь перед змеёй. Демон ухмыльнулся, ощутив мой страх, и потянулся ко мне.

Я словно лишилась воли, просто молча смотрела, а душа вопила от ужаса.

Дин Ланнверт зарычал, одёрнул демоническую сущность:

— Только он!

Демон тоже зарычал, недовольно и голодно. Взвился вверх, несколько раз оборачиваясь вокруг своей оси. Вознёсся над Гнесом, прижавшимся к стене под окном, с лицом, искажённым гримасой страха.

С торжествующим хохотом демон ринулся вперёд, ввинтился в грудь Гнеса. Тот начал извиваться, хватаясь за горло, засучил ногами, каблуки застучали о пол. Дин Ланнверт смотрел на него с безжизненным лицом, только глаза горели демоническим пламенем.

Святая Миена, да он же убьёт его.

Но я, как околдованная, наблюдала, не в состоянии отвести взгляд. Гнес уже не сопротивлялся, только выл, глухо и покорно, на одной ноте, содрогаясь всем телом. Наконец он дёрнулся последний раз и затих.

Наступила оглушительная тишина.

— Выброси тварь на кладбище, — приказал дин Ланнверт.

Из трупа медленно, как поднимается уровень воды в болоте, потянулась бледно-бирюзовая дымка. Плавно сформировала уже знакомые мне черты волчьей морды. Но теперь она потеряла ту ауру голода. Демон был спокоен… сыт.

Дымка обняла труп, подхватила, словно убаюкивая, и растворилась. А дин Ланнверт повернулся ко мне.

Я вжалась в спинку кровати. Вот и наступила моя очередь. Не было даже мысли убежать: от него не убежишь. Я просто смотрела, как ко мне подходит моя смерть.

— Дочь… Рейборна? — повторил дин Ланнверт глухо и монотонно.

Я опустила взгляд, ничего не отвечая.

— Говори! — взревел он.

Я взмыла в воздух, подхваченная неведомыми силами. Ахнула, потеряв равновесие, взмахнула руками — и они тут же оказались заломлены назад, связаны невидимыми путами. Порванное Гнесом платье охотно поползло вниз, выставляя грудь напоказ. Я дёрнулась было прикрыться, но невидимые путы не позволили.

Дин Ланнверт поднял руку. Я сжалась, не понимая, что он хочет сделать. В следующий миг его ладонь легла прямиком на метку на правой стороне груди, и я вздрогнула от пронзившего меня жара. От того места, где дин Ланнверт касался меня, шла волна неистового чувственного огня.

Я опустила глаза и с испугом увидела, как метка разрастается, захватывая всё больше и больше, переползает на центр груди, раскидывает лучи, пускает завитки по ключицам. Это было даже красиво — как цветок, запутавшийся в паутине. Переплетающиеся чёрные узоры, симметричные с обеих сторон.

Да, красиво… вот только это была демонская метка. Дин Ланнверт снова меня пометил, поставил клеймо. Как будто вновь пытался показать, что я — всего лишь принадлежащая ему вещь. За что, за какой проступок на этот раз? Неужели только за то, что скрывала имя? Теперь, если я что-то натворю, боль наказания станет ещё сильнее?

Державшие меня путы неожиданно исчезли, я покачнулась, неловко встав на твёрдую поверхность пола. Дин Ланнверт подхватил, не позволив упасть, тут же развернул спиной к себе, сжал шею сильными пальцами. Я застыла, чувствуя себя куклой в его руках.

Одно движение, одно лишь его желание — и он свернёт мне шею. Он только что убил Гнеса, он всё ещё не в себе. Я чувствовала, как он борется… и проигрывает.

— Ты лгала мне, — послышался нечеловечески свирепый свистящий шёпот. Горячее дыхание коснулось кожи. — Ты была у меня в кабинете. Ты заслуживаешь наказания.

Сердце упало. Он знает. Вот он, мой проступок, ну конечно же.