Читать книгу "Яды: полная история: от мышьяка до «Новичка» - Кирилл Привалов"

Глава 8. Гибель Ганнибала и раздавленный череп

До сих пор историки спорят, чем был отравлен великий полководец. Сам факт смерти Ганнибала от яда не вызывает сомнений; был ли этот яд римским по происхождению – вот вопрос! Хотя само слово venenum для обозначения яда – отсюда французское venin – явно имеет древнеримское происхождение: богиня красоты, плодородия и процветания Венера (Venus) считалась матерью героя Энея, мифического прародителя римлян. Самый великий из финикийцев знал о пророчестве. Еще в юности ему нагадали: «Ливийский край сокроет Ганнибала прах».

Понятное дело, полководец был уверен, что речь идет об африканской Ливии и захоронении в его родном Карфагене. Но жребий изменчивой судьбы великого стратега и политика лег иначе.

В Вифинии, государстве в Малой Азии, ставшем после многих военных испытаний римской провинцией, существовало поселение, называвшееся… Ливией! Там и пришлось скрываться Ганнибалу после проигранных им – в немалой степени из-за многочисленных предательств – Пунических войн. Царь Вифинии Прусий, оказавшийся марионеткой Рима, чтобы заслужить его расположение, благополучно выдал легионерам, где скрывается Ганнибал. Тот предвидел измену и подготовил свое бегство: вырыл семь подземных туннелей, ведущих в, казалось бы, безопасные места. Но когда финикиец узнал, что предусмотрительный Прусий плотно расставил охрану у всех подземных нор, решил покончить с собой, не видя путей к бегству.

И Ганнибал принял яд. Согласно одним версиям, он выпил испортившейся на жаре, забродившей бычьей крови (так, утверждают античные летописцы, некогда травились легендарный фригийский царь Мидас и знаменитый афинский полководец Фемистокл). Однако эта гипотеза кажется мне весьма несовершенной: протухшая кровь не тот продукт разложения, потребление которого вызывает моментальную смерть, а ведь именно так требовалось умереть Ганнибалу, чтобы не подвергнуться унижениям со стороны римлян, ненавидевших его.

Заметки на полях

«У того, кто выпьет ее свежей, возникает затруднение дыханья и боль в миндалинах и в пищеводе, краснеет язык, между зубами и на язычке появляются кусочки сгустившейся крови, начинается сильная тошнота, „дурнота“ и беспокойство и нередко в зубах обнаруживается разъедание, – пишет о бычьей крови персидский „царь врачей“ Авиценна, легендарный Абу Али Хусейн ибн Сина. – А потом яд приводит к удушью и кузазу[7].

…Таким больным следует поскорее сделать клизму и вызвать у них послабление, ибо рвота для них опасна: нередко к горлу устремляется столько материи, что ее нельзя изгнать, и она душит. Больной должен пить лекарства, помогающие от сгущения крови, например, незрелый инжир, наполненный млечным соком, семена капусты, корней ферулы вонючей[8], асафетиды, баврак[9], древесину инжира в уксусе, перец с уксусом, выжатый сок листьев ежевики в уксусе или сычужину[10] в уксусе.

Когда лекарства растворят у больных в животе сгустившуюся кровь, им дают слабительное и кладут на живот лекарственную повязку с ячменной мукой и меликратом[11]».

Тем более что в большинстве источников говорится: великий полководец растворил какой-то порошок в чаше с водой. Думается, это все та же безотказная цикута. Точнее – ее высохший, концентрированный сок, который содержался в полом перстне карфагенянина. Ганнибал принял яд со словами: «Ну что ж, избавим римлян от великого страха, если уж они считают слишком опасным ждать смерти ненавистного им старика… Им не удастся одержать великую победу, достойную древних римлян. Этот день ясно покажет миру, как низко пали римские нравы».

Надо сказать, что Ганнибал оказался в Вифинии не случайно. Словно гигантский спрут, Рим опутывал своими военными и экономическими «щупальцами» все новые и новые части античного мира. Великий полководец, лишенный карфагенской родины, скитался по Средиземноморью, предлагая свои услуги тем правителям, которые не желали подчиняться Риму. Так победитель при Каннах, в конце концов, оказался и в Вифинии, ее царь Прусий имел давние счеты с соседним Пергамом, еще одним эллинским государством Малой Азии. А Пергам считался верным вассалом Рима. Ганнибал воспрял духом и с радостью возглавил вифинскую армию, вскоре разгромившую под его началом войско пергамского правителя.

Но речь не о том, как великий стратег в последний раз в жизни триумфально проявил свой полководческий талант, а – о Пергаме. Именно этот город, построенный – по легенде – в XII веке до н. э. самими Аполлоном и Посейдоном, считался не только родиной изобретения пергамента, замены папирусной бумаги, но и являлся на рубеже III и II веков до н. э. важнейшим центром распространения ядов в Средиземноморье. Тем более что римляне, мирно подчинившие себе Пергам, ничуть не разрушили греческий полис, наоборот – обустроили его и превратили в столицу своей провинции под названием Азия.

Инициатором ядовитой «специальности» Пергама стал его последний царь Аттал III Филометор. Правивший недолго, всего пять лет, он больше интересовался изучением особенностей лекарственных и ядовитых растений, нежели управлением государством. Он собрал в царских садах целую коллекцию сильнейшей отравы. Выращивал цикуту и белену, аконит и морозник… Их убойную силу Аттал проверял на рабах и военнопленных. Несмотря на старания Плутарха, Диодора Сицилийского и других античных историков, у нас нет достоверных сведений о практической хватке пергамского царя: отправлял ли он на тот свет соперников в борьбе за власть или нет? Да и не это главное. Важнее другое: после завоевания Александром Македонским Персии и Индии именно Пергам стал основным перевалочным пунктом для проникновения восточной культуры в Средиземноморье. В том числе – и печальной практики превращения лекарственных снадобий в смертельные яды.

Персия творчески восприняла заповеди богини ядов Гулы. «Ни в какой стране отрава не причиняет такого числа смертей и недугов, как там», – писал о родине царя Кира Ксенофонт, ученик Сократа. Политическую жизнь древней Персии невозможно вообразить себе без ядов. Как раз при дворе «царя царей» зафиксировано первое в истории предварительное опробование пищи и питья для властителя. Ксенофонт описывает, как в VI веке до н. э. виночерпии последнего царя Мидии Астиага, пленника царя Кира II, прежде, чем подать кубок с вином, непременно выливали себе несколько капель на левую руку и проглатывали их. На одном из пиров Кир, про которого говорили, что он незаконнорожденный внук Астиага, захотел самолично подать чашу побежденному мидийцу. Тот попросил «царя царей» отведать напиток из преподносимого им кубка. Но Кир отказался. На вопрос Астиага, почему перс не хочет пробовать вина, Кир ответил: «Я побоялся, что оно так же отравлено, как было отравлено в день твоего рождения».