Читать книгу "28 сантиметров счастья - Анна Шварц"

— Посижу, — бормочу я.

— Поверю. Для справки тебе — Рустам не распоряжался, чтобы к тебе никто не прикасался. Так что веди себя хорошо, и я стану для тебя добрым папочкой. Будешь вести плохо — пеняй на себя.

Он отпускает меня и усаживает на стул, больно стукнув попой. Я униженно обкусываю губы, глядя как он забирает тарелку с омлетом из-под моего носа и вилку.

Чтоб ты подавился, гад.

— Я сейчас поем и мы отправимся на УЗИ, цыпа, — слышу я, и ошарашенно оборачиваюсь.

— Что?! Зачем?

Инстинктивно моя рука ложится на живот, потому что этим людям я абсолютно не доверяю. С них станется отвезти меня в какую-нибудь клинику и сделать прерывание. Маньяк замечает мой жест и морщится.

— Успокойся. Никто тебе ничего не сделает плохого.

— Слабо верится, — бормочу я.

— Слишком много заморочек, цыпа. Просто нужно подтверждение твоих слов. Ты же не думаешь, что Садаев так просто поверит, что ты забеременела от него с одного раза? Много таких приходило… одна даже слишком далеко зашла.

— И что с ней случилось? — цепляюсь я за последнюю фразу, а мужчина многозначительно смотрит на меня, но ничего не говорит.

Он доедает омлет, а я мысленно наслаждаюсь тем, что успела плюнуть в него. Сделал гадость — сердцу радость. Когда-нибудь я об этом ему расскажу, чтобы его потом годами тошнило при виде жареных яиц.

Перед выходом из квартиры маньяк неожиданно защелкивает на моем запястье один из наручников. Я пораженно опускаю взгляд и вижу, что прикована вторым наручником к нему.

— Какого черта? … — вырывается у меня вопрос.

— Чтобы ты не сбежала, цыпа.

— Прекрасно… только выглядит, знаешь ли, очень подозрительно, — пожимаю я плечами, — прохожие вызовут полицию, стоит нам только выйти за порог.

— Всем плевать, цыпа. Увидишь.

И когда мы покидаем квартиру, я понимаю, что всем действительно будет плевать. По крайней мере ни в лифте, ни на подземном паркинге я вообще ни одного человека не вижу. Мне везет, как утопленнику.

Мандраж начинает меня бить, как только мы подъезжаем к клинике. Я готова отрезать себе руку — было бы только чем, чтобы сбежать от опасности. Во мне всего лишь набор клеток, если верить словам того гинеколога, но материнский инстинкт уже проснулся и кричит, что доверять человеку рядом со мной — плохая идея.

Я надеюсь, что несмотря на все, что творится сейчас, я смогу выбраться и скрыться в другом городе. Стать хорошей и заботливой матерью. Не такой, как моя. Одно из первых моих воспоминаний — как я сижу в машине отца, одетая в пижаму в горошек, и мои глаза закрываются от усталости, потому что на дворе ночь. А меня в тот день отправили к бабушке. Потому что мать отправилась рожать брата.

А забрали меня обратно только через много лет, когда бабушки не стало.

Я не хотела, чтобы у моего ребенка были ТАКИЕ первые воспоминания.

В отражении стеклянных дверей клиники я вижу себя — испуганную и растрепанную, в водолазке с чужого плеча, которая болтается на мне, как на вешалке. Выгляжу я, как похищенный цыганами ребенок из бедной семьи.

В клнике тоже практически пустота. Только одна глубоко беременная девушка сидит у окна и что-то пишет в свой телефон. Маньяк толкает дверь, на которой написана фамилия врача, мы заходим в светлое помещение с аппаратурой для УЗИ, которая вызывает во мне только мерзкую дрожь, и врач в белом халате, милая блондиночка с собранными в густой хвост волосами, поднимает на нас взгляд.

— С мужем будем смотреть? — спрашивает приветливо она, а маньяк подводит меня к кушетке и заставляет сесть на нее. В этот момент врач замечает наручники и ее глаза округляются от шока, — простите… вы…

— Позвоните в полицию, — решительно произношу я, глядя на девушку, — меня похитили и этот человек удерживает меня силой.

Маньяк неожиданно смеется. Так довольно и весело, будто бы я сказала какую-то шутку. Врач переводит на него взгляд, в котором по-прежнему плещется изумление.

— Моя жена та еще шутница, — доброжелательно произносит мужчина, а я зло выдыхаю, — любит шокировать людей.

— Я не шучу, — упрямо произношу я, — вызовите полицию. Я требую, чтобы вы вызвали полицию! Я нахожусь в опасности, вы понимаете?! — пытаюсь я убедить медсестру, и, ура — она тянется к телефону.

Ее рука замирает над трубкой, когда рядом со мной раздается шорох. Маньяк достает пистолет и прицеливается в девушку. Она резко бледнеет.

— Руку убери, — голос мужчины меняется и становится жутким и холодным, как сталь ножа, — закончишь — и звони, куда хочешь, если не боишься, что эту клинику прикроют. Не тем людям перечить собираешься. Шевелись давай.

Блондиночка медленно сглатывает, надевает перчатки и подходит к нам. Бросает на меня испуганный и виноватый взгляд, а я сжимаю зубы в бессильной злобе. Опять я обломалась.

— Когда была последняя менструация? — спрашивает она отстраненным профессиональным голосом, и я цежу в ответ:

— Двадцать шестого апреля.

Это крайне унизительно. Все, что происходит сейчас. Еще и этот гад берет меня за руку и ободряюще сжимает. Будто бы действительно заботливый муж, который привел беременную жену на осмотр. Я пытаюсь вырвать ладонь, но пальцы сжимают кисть едва ли не до боли, и я, застонав, замираю.

— Срок небольшой, — ровно продолжает врач, и тянется за презервативами, а я взвизгиваю:

— Нет! Никакого осмотра через… — я запинаюсь, и выдыхаю, — не надо мне пихать ничего между ног. Через живот посмотрите.

— Я могу ничего не увидеть…. — осторожно замечает она, а я мотаю головой.

— Я не позволю. Смотрите так.

Она берет гель, а я задираю свободной рукой водолазку, обнажая живот. Откидываюсь на кушетку и смотрю в сторону, пока мне смазывают кожу мерзким и липким гелем. Приспускают джинсы пониже и мажут внизу живота.

Нервы натянуты до предела, до того, что мне хочется вцепиться зубами в руку маньяка, который задумчиво пялится на мое тело. Какая ирония — одно из первых УЗИ ребенка я делаю в компании отсидевшего за убийство и изнасилование преступника. Вроде бы во всех учебниках по материнству, которые я прочитала за этот месяц, о таком не было ни слова. Обычно там показывали умилительные картинки будущих счастливых родителей, в пастельных уютных тонах, а не прикованную наручниками мать, ладонь которой сжимает рука в шрамах.

К животу прикасается с нажимом датчик УЗИ. А я думаю о том, что если аппарат не заметит во мне ребенка при таком осмотре, то Садаев может от меня отстать хотя бы с темой аборта. Еще бы отпечатки на пистолете восстановить как-нибудь… и моя жизнь вернется в спокойное русло.

Датчик ездит по моему животу, а тишина становится все более и более гнетущей. Я смотрю на хмурого врача. В голове мелькает тревожная мысль: а вдруг что-то с ребенком? Почему она так напряженно молчит?!