Читать книгу "Шаман - Яна Золотова"

Артур открыто улыбнулся, как будто опасался чего-то более серьезного.

— Хочешь немного выпить? — предложил он.

Ксюша замялась, но потом всё же согласилась.

Артур поднялся с места, направился к шкафчику и достал из него початую бутылку сиропа, из соседнего — бутылку джина, отыскал в холодильнике лимон вместо лайма. За широкой спиной Артура Ксюша не видела, как он шаманит, но вскоре он вернулся к столу с двумя маленькими стопками знакомого чернильного цвета.

— Сразу пей, тут немного, — предупредил он.

Ксюша послушно взяла стопку в руки. По крайней мере, она знала, из чего это сделано, в отличие от содержимого того пузырька. Решившись, она опрокинула напиток в рот, поморщилась… но не ощутила горечи. Коктейль оказался слабеньким, алкоголь почти не чувствовался за знакомым сладковатым вкусом черники. Да, именно этот сироп ей под видом магического зелья вручили в пузырьке.

— Простите, не хотела раскрывать ваш секрет, — поставив стопку на стол, виновато произнесла Ксюша.

Она еще не знала, как относиться к своему открытию. Впору было считать Артура мошенником, но ведь Никита в итоге стал её парнем, да и магию она сама воочию видела, когда сложилась стрелка из гречки.

Артур не ответил, он вообще обиженным или растерянным не выглядел: вместо этого с аппетитом уплетал первое, которое даже еще не остыло толком.

— Ты и вправду очень вкусно готовишь, — искренне отметил он.

Ксюша смутилась.

— Ну что вы, весьма посредственно. Ничего особенного, правда.

Артур тяжело вздохнул, отложил ложку и укоризненно посмотрел на испуганно затихшую Ксюшу.

— Знаешь, почему люди тебя так не любят? — начал он.

Ксюша изумленно моргнула. Не любят? Её? Она же никому зла не делает, вообще никого не трогает и в глаза не бросается.

— Потому что ты заставляешь окружающих чувствовать себя виноватыми, — видя её молчаливую реакцию, продолжил Артур. — С тобой сложно общаться, постоянно ощущаешь неловкость. Чуть что не так скажешь: будь то замечание или комплимент — ты бросаешься двести раз извиняться. Это раздражает, дико раздражает.

— Простите… — опустив взгляд, пробормотала Ксюша.

— Ну вот опять, — покачал головой Артур. — Я должен переживать, что тебя расстроил. А кроме того, ты отвратительно относишься к себе. И, глядя на это, сначала испытываешь стыд — за такое твое поведение, а затем… А затем люди перестают ценить того, кто сам себя не ценит.

Ксюша хотела извиниться еще раз, но опомнилась и лишь прикусила дрогнувшую губу.

— Попытайся услышать меня, — Артур протянул руку, осторожно приподнял её лицо за подбородок, заставляя взглянуть на себя. Сам не заметил, как ласково погладил пальцем гладкую кожу. — Ты красивая, умная и талантливая девушка. Ты ничем не хуже других и никому ничего не должна. Принимай вежливость и комплименты как должное и не извиняйся за каждый свой шаг.

Ксюша почему-то вопреки обыкновению от похвалы не зарделась. Она неотрывно, будто завороженная, смотрела в яркие синие глаза Артура, и даже неизвестно, слышала ли все его слова. Губы чуть приоткрылись, взгляд невольно скользнул по лицу ниже.

— Красивая? — едва слышно переспросила Ксюша. — Я вам нравлюсь?

Она умеет парой слов прижать к стене… Артуру понадобилась вся его выдержка, чтобы остаться невозмутимым. Он не ответил, лишь с улыбкой заправил её светлую прядку за ухо.

— Ешь, — произнес Артур серьезно, — тебе надо набираться сил.

Ксюша, растерянно улыбнувшись в ответ, послушалась.

Они поужинали молча, и лишь когда Ксюша мыла посуду, а Артур протирал и расставлял по полкам тарелки, снова решили поговорить. Точнее, это Артур захотел. Его всё не покидали мысли, что это неправильно.

— Как ты можешь решать за меня?! — голос Мии в голове, запавшие в память фразы звучали так ясно, будто сказаны были вчера, а не четыреста лет назад. — Это моя жизнь, слышишь, моя! Нельзя никого спасти против его воли!

Он не хотел повторять свою ошибку.

Ксюша носила его рубашку, спала в его постели, готовила еду. Она почти стала частью этого дома и его жизни, но нельзя так просто посадить человека в клетку. Ей нужна как минимум сменная одежда, чтобы выходить на улицу. И, вполне возможно, она захочет продолжить учебу — а значит, необходимы конспекты, учебники. Хотя бы студенческий.

— Твоих родителей завтра днём не будет дома, — тихо начал Артур, и Ксюша едва не выронила тарелку из рук. — Это точно, я проверил. Тебе ведь нужно забрать свои вещи?

— Да, — Ксюша благодарно и сдержанно кивнула. — Спасибо.

Вот и проблема с нарядом для дня рождения решится. Только она не хотела никуда идти: ни к Лидке, ни в давно опостылевший дом. И Артур это почувствовал.

— Я понимаю, как тебе тяжело, — искренне произнес он, чуть наклоняясь к Ксюше и приобнимая её за плечи. — И не стесняйся говорить со мной об этом, если захочешь. Но ты уже взрослая, ты видишь сама: пора двигаться дальше. А эти люди тебе не позволят.

— Но уходят из дома… — начала Ксюша и не договорила. Голос сорвался, очередная тарелка задрожала в руках.

Артур забрал её у Ксюши, развернул девушку к себе, успокаивающе взяв её руки в свои ладони.

— Все. Рано или поздно все уходят и дома — и не становятся от этого плохими. Ничто не мешает тебе вернуться, когда маме понадобится помощь — если захочешь. Но для этого ты должна сама встать на ноги. Шаг за шагом. Ты справишься, я в тебя верю.

Нечасто, но ему приходилось говорить нечто подобное тем растерянным людям, что приходили к нему за помощью, но сейчас… Сейчас Артур чувствовал себя совсем иначе. Это был вовсе не деловой интерес, чтобы у клиента всё сложилось, нет, он всем сердцем переживал за эту девушку, за её будущее, за её страхи. Не хотел, чтобы она боялась и чувствовала себя одинокой. Колючие искорки пробегали где-то в груди, хотелось крепко прижать Ксюшу к себе, поцеловать светлую макушку… «И я не смогу остановиться. Что за дурные мысли лезут мне в голову?!»

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Девичьи ладони нагрелись, на щеках расцвел яркий румянец. Она еще не умела управлять своей силой и начинала излучать её, когда… волновалась? Вот только откуда тогда эта ясная улыбка? Ласковая, теплая энергия заструилась по рукам Артура куда-то вверх, и он поспешно одернул ладони.