Читать книгу "Проклятие убийцы - Кевин Сэндс"

Дорога из Оксфорда до Дувра заняла пять дней. Корабль перевёз нас через пролив, и здесь я отложил записи учителя. Мы с Томом стояли на носу, вдыхая солёный морской воздух и ощущая на лице ледяные брызги волн.

Семь часов спустя мы высадились в Кале. И я впервые шагнул на землю чужой страны.

Французская провинция выглядела почти так же, как и английская. С того момента, как мы ступили на берег, Том вёл себя настороженно, словно солдат на вражеской территории. Я как мог пытался его успокоить, ведь его осторожность была не просто недоверием к чужакам: теперь Том сам стал чужаком. За исключением сэра Уильяма, которому дела не было до французов, Том оказался единственным, не знавшим их языка. В поездке я выяснил – к своему удивлению, – что у Миэтты обратная ситуация: её английский был просто ужасен. Я считал это очень странным для сестры короля, пока не вспомнил, что Миэтта жила во Франции с трёхлетнего возраста. Конечно, я мог говорить с ней по-французски, но старался общаться как можно меньше. И не потому, что она мне не нравилась. Тут дело обстояло как раз наоборот.

Миэтте был двадцать один год. Она излучала тепло и чистейшее нежное очарование. Очень худая, даже хрупкая, она ела как птичка, и при этом была полна какой-то нервной энергией, словно колибри порхая туда-сюда, и если замирала – то лишь на мгновение.

Когда Миэтта обратилась ко мне, я покраснел и сконфузился.

– Ваш дед всегда был лучшим другом нашей семьи, – сказала она. – Я очень рада, что вы останетесь погостить в моём доме. Надеюсь, вы приятно проведёте время во Франции.

– Вы очень любезны, – ответил я, чувствуя, как горят щёки.

– Только скажите, если вам что-то понадобится. И я надеюсь, вы поужинаете с нами. – Он посмотрела на небо и ослепительно улыбнулась. – Приходите вместе с вашей милой птичкой.

– Конечно, мадам, – сказал я, опустив голову, чтобы скрыть волнение.

Теперь меня обуревали противоречивые чувства. Чем больше я думал о Миэтте, тем явственнее понимал, что совершено не прочь проводить с ней время. Но это была плохая идея. Салли прожила последние два месяца при королевском дворе и наловчилась имитировать поведение аристократки. Но я-то – нет и постоянно боялся на чём-нибудь проколоться. Лорд Эшкомб уверял, что любые ошибки спишут на разницу между английским и французским этикетом. Но если меня разоблачат, мне не сносить головы. В буквальном смысле.

Вот почему, как бы ни хотелось мне почаще бывать в обществе Миэтты, я оставил это Салли. Сам же я полностью сосредоточился на книгах, как никогда полный решимости предотвратить любой вред, грозящий Миэтте. Я вновь и вновь перечитывал расшифрованное послание, найденное в одежде убийцы, – пока не запомнил его наизусть и задом наперёд. Лорд Эшкомб понял всё, кроме последней строчки. «Пока не придёт срок». Какой срок? Похоже, никто не знал, что это значит.

Чем чаще я её перечитывал, тем сильнее тревожился. Эта фраза походила на какой-то символ, на слова фанатика. Я уже имел дело с фанатиками. Первый оставил шрам у меня на груди и убил моего учителя. Второй покалечил мне руку, ранил Тома и Салли и заодно погубил хорошего человека. Я был бы счастлив, если б мне никогда в жизни больше не пришлось сталкиваться с такими вещами. Но это послание существовало – и словно бы издевалось надо мной.

Пока не придёт срок…

«Придёт срок», – подумал я.

И вздрогнул.

Вторник,

17 ноября 1665 года

Час первый

Глава 13

Мы унюхали город гораздо раньше, чем увидели его. Том сморщил нос. Казалось, кто-то кинул в кастрюлю тухлое яйцо.

– Что это?

– Ваш новый дом. – Сэр Уильям, ехавший верхом рядом с нашей каретой, кивнул. – Добро пожаловать в Париж.

Высунувшись из окна, мы смотрели на приближающиеся городские стены. Они вставали над нами – высотой тридцать футов, толщиной семь. Перед ними виднелся ров, окружающий город. В отличие от Лондона, чьи предместья вылезали далеко за пределы городских укреплений, здесь перед стенами виднелись лишь поля с редкими домиками, разбросанными тут и там.

Бриджит кинулась ко рву, намереваясь сполоснуть пёрышки и раздражая дремлющих уток. Я был удивлён, увидев птиц так поздно осенью, но тут же вспомнил, что оказался на пару сотен миль южнее любого места, где мне доводилось бывать.

Мы въехали через ворота Сен-Дени – одни из двух каменных ворот в северной части города, оставшиеся ещё со времён средневековья. По мере нашего приближения шум становился всё громче, пока, наконец, карета не оказались в городе, въехав в шум и сутолоку городских улиц. Они были забиты народом: телеги, гружённые пшеницей и корзинами с овощами, фермеры, ведущие скот на рынок, мастеровые с подвешенными к поясам инструментами, идущие на работу. Конные солдаты, теснящие недовольных пешеходов. Облачённые в рубища монахи-пилигримы с выбритыми тонзурами… Я мог бы продолжать до бесконечности.

И повозки, повозки – повсюду. Их было, пожалуй, не меньше, чем людей.

– Гляньте туда, – изумлённо сказал Том.

Мужчина стоял на углу улицы, под вывеской какой-то лавки. На ней не было никаких надписей, только рисунок – свинья и окровавленный нож. Мужчина сдвинул шляпу на лоб и поднял край плаща, чтобы прикрыть лицо. Видны были только прищуренные глаза, внимательно изучающие толпу.

– Это какой-то преступник, что ли? – спросил Том.

Сэр Уильям рассмеялся.

– Своего рода. Это дворянин.

– А почему он так выглядит?

– Так одеваются дворяне на улицах. Когда они выходят, простолюдины глазеют на них, поэтому они прячут лица. Мужчины прикрываются плащами, а женщины…

Он пошарил взглядом по толпе и указал на портшез – большое кресло, окутанное занавесками и установленное на горизонтальные шесты. Его несли четверо слуг. Из-за занавесок выглядывала дама. Её лицо было прикрыто довольно бесформенной мягкой маской из чёрного бархата.

– Они уверяют, что это для анонимности, – сказал сэр Уильям, – но обратите внимание, что женщина то и дело высовывается. И все смотрят, стараясь понять, кто она такая.

Всадники в авангарде нашего каравана наконец-то расчистили путь, и мы тронулись с места, но не слишком-то далеко продвинулись. Мы с Томом зажимали носы. Лондон, возможно, и не пах розами, но куда ему до Парижа. Мы практически плавали в вони.

Взглянув на землю, я понял почему. В центре мощёной улицы проходил водосточный жёлоб, по которому текли помои. Маленькие улочки и переулки, не вымощенные камнем, были покрыты густой чёрной грязью, прилипавшей к обуви прохожих. И зловоние только крепло.

Тома едва не вывернуло.

– Как будто здесь кто-то помер, – сказал он.

– Вообще-то, так и есть, – отозвался сэр Уильям.

Он указал на стену справа. Из-за неё поднимались шпили церкви.