Читать книгу "Утерянная Книга В. - Анна Соломон"

Лили понятия не имеет, правда ли насчет ленты – первоисточник она не читала, – но в детской книжке Эсфирь повязывает волосы белой лентой и совсем чуть-чуть румянит щеки. Девочки обожают этот момент и всегда засыпают ее вопросами. Ро: «Почему она не захотела что-нибудь поярче? С радугой или с блестками?» А Джун повторяет за Лили: «Потому что важнее то, что внутри?» Лили устало кивает, но втайне гордится. До чего устаешь от собственных поучений. А правду все равно не скрыть. Было бы нечего скрывать – и поучать не надо. Будь другие девицы такими же скромными, никто бы не ставил Эсфирь в пример.

– В сравнении с остальными Эсфирь кажется простушкой, – объясняет Лили Кайле. – Только природная красота.

– Потрясающе, – говорит Кайла. – И очень актуально. Отличный пример для наших девочек, правда? На них так давят, даже в наши дни… Отличная идея: героиня – простая девушка. Как в той книге, помните? Как же ее… «Принцесса в бумажном пакете»?

Раздаются одобрительные возгласы. Лили тоже любит эту книгу. Да и как ее не любить, ведь Лили сама прячет косметику в дальнем ящике. Но вообще-то под «природной красотой» она имела в виду не простушку и не принцессу в пакете. Лили хотела сказать, что можно быть эффектной и привлекательной без притворства и ухищрений. Естественная красота, если уж раскладывать все по полочкам (а Лили хочется), может, на первый взгляд и не привлечет внимания. Однако в ней есть индивидуальность и естественность. Взять хотя бы Лили: красавицей ее не назовешь, но если верить Адаму, она прекрасна той самой естественной красотой. Он часто это повторяет, когда они куда-нибудь собираются или если он случайно застанет ее в момент неподвижности. Не вытирающей нос или отправляющей эсэмэс, а застывшей, когда она что-нибудь разглядывает. Лили кажется чудесным, что он не забывает показать, как ценит ее. Еще это напоминает необычную историю их с Адамом знакомства. Одна из тех историй, которые Лили мысленно пишет, и называется она «Как Адам заполучил Лили в жены». Краткая версия выглядит так: от Адама ушла Вира (или он выгнал Виру, смотря кому верить), и Адам погрузился в пучину тоски, а его друг Фред готовил вечеринку-сюрприз на сорокалетие жены, и его осенило: придет куча ее свободных подружек, так пускай у вечеринки будет еще тайная цель – выманить Адама из пучины.

Знал ли Адам? Знал ли он, что задумал Фред, когда только собирался на вечеринку, принимал душ, надевал темно-синие джинсы, рубашку в клетку (выбор одежды, который можно истолковать по-разному) и кожаный пиджак? Хотел ли он, надевая куртку (вечер был очень холодный, всего девять градусов и ледяной ветер), чтобы куртка была модной, из разряда «стильный лесоруб», а не «обычный парень»?

В разгар вечеринки наверняка уже знал, потому что сразу после сюрприза для жены Фред полностью сосредоточил свое внимание на Адаме. Шептал ему на ухо и, не скрываясь, показывал глазами на женщин – «выбирай». Лили, разумеется, все видела. Она разговаривала с женой Фреда в углу маленького бара, который он арендовал по случаю. Лили познакомилась с ней лет десять назад, во время годичного обучающего курса, не очень полезного. Они дружили, хоть и виделись раз-два в год. Из друзей Фреда Лили никого не знала. Когда Адам посмотрел на нее, Лили подумала, что, если бы увидела его фото на сайте знакомств, задержала бы взгляд секунд на десять и пролистнула дальше. Было в его красоте что-то заурядное. И она бы не поверила, что в жизни он интереснее, чем на снимке. Но Адам был хорош собой. И не в интернете, а прямо перед ней, в баре, и она могла посмотреть, как он двигается. Его манера двигаться ей понравилась. И все же Лили могла бы его отвергнуть. Даже обидеться на эти откровенные смотрины, хотя вышло бы слегка лицемерно, учитывая, сколько времени она провела на сайтах знакомств. Адам отвел глаза, и Лили заметила, как он теребит молнию на кожаном пиджаке, словно ему неловко; и одет он так же, как все остальные мужчины в баре, даже молнии у них одинаковые, большие и блестящие. Он слегка поежился – наверное, не знал заранее, что здесь его ждет целый гарем. Пожалуй, если он выберет ее, Лили будет не против хотя бы поболтать.

Не самый короткий рассказ «Как Адам заполучил Лили в жены». Но и не самый длинный. Чем больше времени проходит, тем больше ее завораживает эта история.

Женщины на кухне ждут, что ответит Лили насчет принцессы в бумажном пакете. Интересно, что бы они сказали, расскажи она им про вечеринку-сюрприз? Адам тогда еще часа два ничего не предпринимал, а Лили внимательно за ним наблюдала. Поймут они или подумают, что она жалкая? А если рассказать, как ее представили другой женщине, тоже приглашенной для Адама, а Лили все время сравнивала себя с ней и не слышала ни слова из разговора? Рассказать, как Адам рассматривал их всех, немного ошеломленный и с таким невинным выражением лица? С таким лицом он иногда рубашки выбирает в интернет-магазинах. Решат тогда остальные гостьи Кайлы, что он козел? А что подумала о нем Лили? Если ему и вправду неловко, почему не отказался выбирать и не отправился домой один? Они с Адамом не раз вспоминали тот вечер со смехом, но Лили так и не спросила, чего он так долго тянул. Заговорил с ней, только когда вечеринка почти закончилась. По полу сквозило, все одевались, даже Фред с женой уже стояли в дверях. И вот тогда Адам подошел к Лили. Он выбрал ее из-за шапки. Об этом он сказал ей той же ночью, в постели. Не углублялся в причины своего решения – может быть, сработал инстинкт, который достался ему от нью-гэмпширских предков с их квадратными подбородками, мужественных и крайне практичных. Просто сказал, что решил познакомиться с единственной женщиной, которая надела шапку в самый холодный день в году. Уже кое-что, подумал он. Значит, она здравомыслящая, уверенная в себе, раскованная. Позже этот вывод им обоим уже не казался такими очевидным. Но в тот вечер Адам решил так и подошел познакомиться к Лили Рубенштейн в сине-зеленой полосатой шапке.

– Она не то чтобы простушка, – говорит Лили Кайле, как будто защищает саму себя до замужества. – Она естественная.

Или только хочет сказать. Лили боится показаться агрессивной и говорит с вопросительной интонацией: «Она не то чтобы простушка? Она естественная?»

– Понятно. – Кайла достает форму для запекания из микроволновки и ставит на стол большую стеклянную миску с морковью. И это не мини-морковки, пересушенные или размякшие, которые вечно напоминают Лили собачьи пенисы, а следом – что дети хотят собаку, а денег на нормальную квартиру, где можно завести собаку, не накопить. Нет, это собственноручно очищенная и порезанная морковь, почему-то в миске с холодной водой. Кайла пальцем помешивает воду в миске и бесхитростно спрашивает у Лили:

– Костюмы-то все-таки можно сделать нарядными, да?

Лили думает о своей старой шапке в широкую сине-зеленую полоску. Зачем она ее тогда надела? Как символ «модного уродства» – шапка (вязаная!) в духе винтажных футболок для регби? Нет, к чему лукавить. Шапка была древней уже тогда. Носить ее можно было разве что во вред себе.

– Ну, или хотя бы особенными? – добавляет Кайла, словно ей не терпится скорее начать шить.

Лили бормочет:

– Да, конечно, особенными.