Читать книгу "Хардкор белого меньшинства - Дмитрий Лекух"

Можно, кстати, и просто в окно посмотреть.

Центр Москвы вечерами значительно лучше, чем по утрам, выглядит. Как женщина, умело пользующаяся косметикой.

Я даже ноутбук стал туда с собой таскать.

Когда никого нет – сядешь в уголок и работаешь. Или по бизнесу, или, вот как сейчас – истории разные записываю.

Так, на будущее, без какой-либо цели и позывов к опубликованию.

Заодно, если прижмет, и показать есть кому.

У нас критики – жесткие.

Если что не так соврешь – так под плинтус закатают, что лучше и не рождаться.

Стиль.

Я тут даже все больше начинаю догадываться, что это – едва ли не главное в нашей бестолковой жизни. Ты можешь быть плохим, можешь быть хорошим, можешь – злым, можешь – добрым.

Но если у тебя есть стиль – ты интересен.

Нет – извини…

…Он пришел к нам, естественно, не в «клубный день». В «клубный день» его бы просто-напросто не пустили. Нет, не подумайте чего не того, никаких этих дурацких и модных фейс-контролей.

Просто на дверях в такие дни висит табличка «Ресторан закрыт на спецобслуживание».

И чуть ниже, по-английски: «Private Party».

В смысле – до свидания, дорогие, вас тут не ждут.

И все дела.

Но «клубные дни» у нас только по пятницам. И еще – когда есть какие-то значимые футбольные трансляции.

Та же Лига чемпионов, к примеру.

Или – сборная наша играет на выезде.

А так – паб и паб.

Если хочешь перекусить и выпить вкусного пивка – заходи, не стесняйся.

Он и зашел.

Высокий, отлично, по-европейски, одетый и, одновременно, совершенно нелепый старик с всклокоченной гривой грязноватого цвета седых волос.

Сел за соседний с моим столик и заказал чашку эспрессо и бокал сухого хереса.

Уже любопытно.

В пабе, кстати, почти никого и не было.

Только я со своим ноутбуком, Лерыч с Лысым, лениво обстукивающие бильярдные лузы, да бармен Андрэ, занимающийся совершенно бестолковым, с моей точки зрения, делом.

Полировкой и без того идеально чистых бокалов.

Понедельник…

Если б не Машкина командировка – и я бы не пришел.

Ладно.

Сидим, друг другу не мешаем.

Он свой херес цедит, я в своих заметках ковыряюсь.

Все хорошо.

А потом он начал головой вертеть, наши фотографии и футбольную атрибутику рассматривать. Поскольку заведение у нас сугубо частное (мы на него в свое время своими личными деньгами скидывались), то и украшать самим пришлось. Кто из Англии привезет футболку, кто из Испании розу фанатскую, кто из Рима наклейку «„Рома“ – мерда».

Есть тут у нас парочка поклонников «Лацио», очень уж они «Рому» не любят…

А вон ту вон сувенирку я сам из Японии притащил, с чемпионата мира.

На весь месяц туда ездил, надеялся, что хоть в этот раз дальше группового турнира пройдут…

Эх…

Ну, и фотографии в рамочках, разумеется. С выездов фанатских, с гонок рейсерских, с рыбалок, с рок-тусовок, с других мероприятий.

Наши, естественно.

А чьи нам еще вешать?

Президента Путина?

Ну, в общем, стал он головой вертеть.

А я – за ним посматривать.

Одним глазом.

Интересно все-таки…

А потом он и заговорил.

Громко, в пространство, поверх голов, причем с каким-то легким, едва уловимым иностранным акцентом:

– Н-да. Москва все больше и больше становится похожа на дикую смесь Лондона, Парижа, Рима и самой глухой, захолустной провинции, которую только можно себе представить…

Меня это, признаться, задело.

Нет, не то чтобы я был в восторге от нынешней Москвы, но, в конце концов, это – мой город.

Я здесь родился, вырос, стал тем, кем я стал.

Здесь, наверное, и умру когда-нибудь.

Хотелось бы, разумеется, попозже, но – кто знает, кто знает…

И с какого, извините, хрена?

– Вас что-то беспокоит? – спрашиваю.

Он лениво и слегка высокомерно улыбается левым уголком рта и достает из внутреннего кармана стильного твидового пиджака массивный золотой портсигар. Абсолютно безвкусная вещь, кстати, с моей точки зрения.

Я б себе такой никогда не купил.

А он вынимает оттуда тонкую коричневую сигарету, стучит ею, не торопясь, по крышке портсигара, хмыкает:

– Беспокоит. Любовь. Одиночество. Смерть. А вас, молодой человек, что беспокоит?

– Меня, – злюсь, – больше всего беспокоит то, что «Гиннес» сегодня с какой-то поганой кислинкой. Боюсь – несвежий. А так – больше ничего…

Он опять усмехается:

– Вы – счастливый человек, наверное…

– Угу, счастливый. Чего и вам желаю.

Сидим, курим.

Каждый о своем.

Бармен к нашей беседе с интересом прислушивается.

Работать я уже, естественно, – не могу.

Он еще одну рюмку хереса заказал, выпил, подозвал бармена, расплатился. Надел свое пальто и направился к выходу.

Больше я его никогда не видел.

И, честно говоря, ничуть об этом не переживаю…

Лысый

Он действительно лысый.

Как колено.

Высокий, сильный, мускулистый.

В узких стильных очках.

Абсолютно удачливый в бизнесе, – согласитесь, непросто приехать уже в постсоветские времена в Москву, где у тебя нет ни родственников, ни знакомых, откуда-то с Украины и сделать успешную карьеру, – причем не рыская, выискивая кусок пожирнее – из тех, которые плохо лежат, – а элементарно работая по специальности.

Что-то такое, связанное с авиацией, что именно – не уточнял.

Какая, в принципе, разница?

Достаточно того, что я его любил.

И люблю.

Потому как с некоторых времен общаться нам приходится куда чаще, чем раньше.

…Познакомились мы, естественно, на стадионе.

«Только Россия и только „Спартак“!».

Вместе стояли у истоков нашей нынешней компании.

Предпочитали один и тот же сорт пива.

Любили одну и ту же музыку, интересовались одной и той же субкультурой, обменивались книгами Джона Кинга, Хорнби и прочих Бримсонов.