Читать книгу "Огонь его ладоней - Ната Чернышева"

— Это ты в посланиях своих слезливых рассказывала сто тысяч раз вперемешку с обидными выражениями в мой адрес, я помню. Ты почему про Поункеваля не рассказала? Он тебя спас, не так ли?

— Спас, — кивнула я. — Но они его… ранили.

— То есть, не просто поцарапали ножиком, а… Рассказывай.

— Дней семь он в реанимации пролежал…

— Ага, ага, — покивала Кудрявцева, — а ты ходила, навещала, держала за руку. А теперь удивляешься, с чего он влюбился. Элька, ты дура, — вынесла она безжалостный вердикт.

— А что, по-твоему, мне не надо было навещать мужика, который из-за меня попал? — разозлилась я. — Он же едва не умер!

— Ой, дура-а… — Таська сморщилась так, словно только что съела под дулом пистолетов упаковку терранских лимонов.

— Хватит обзываться, — я разозлилась еще больше. — Ну, дура. Ты будто умная. Лучше скажи, что с этим делать?

— Он тебе сказал никому не показывать? — Таська перекинула мне на-тоулем, я поймала. — Вот и не показывай никому. И упаси тебя боги всея Галактики потерять! Будет беда.

— Какая беда, хватит нервы мне дергать!

Кудрявцева почесала затылок.

— Как бы тебе покороче да попонятней… У меня младшая сестра такого в семью притащила. Года так два тому назад. Парень — просто кладезь занятной и полезной инфы. И разговорчивый, в отличие от многих своих собратьев. Ну, как разговорчивый… тянешь из него не сантехническими робоклещами, а всего лишь дамскими щипчиками. Но он — планетарный дизайнер, ему простительно. Пошли, организуем скромный тихий ужин. И я тебе расскажу, в чем проблема… А на ночь послушаешь еще сказку.

— Какую еще сказку?

— О Доблестном Воине и Шипоголовой Красавице. Сказка — архетипичная, уверена, что твой Поункеваль в детстве ее слышал, в числе прочих.

— Да не мой он! — взбесилась я.

— Твой, твой, даже не сомневайся. Пошли!

… — На-тоулем, — объясняла Таська, — это символ и ключ к мистической защите, которую предоставляет принявшей его девушке первопредки парня. Не больше, но и не меньше. Полно историй, где девушка теряет, ломает или сжигает этот подарок — по глупости, из-за внешних неодолимых обстоятельств или как-то еще. С ней потом происходят разные неприятности, ведь защиты больше нет. Кроме того, что нет защиты, еще и хранители затаивают обиду, а это куда серьезнее, чем можно подумать вначале. У этого народа нет ярко выраженных паранорм, как у Человечества, но во всем, что касается семейных связей, космической мистики дополна. Документально подтвержденной, имей в виду. Одним словом, берешь эту штучку, надежно защелкиваешь в кулон и не снимаешь даже в душевой. Потому что ты приняла ее.

— Он же сказал — без обязательств… — возразила я.

— Он, наверное, сам не понимает толком, что сказал, — серьезно объяснила Таська. — Оно-то без обязательств, но обязательства у девушки все равно есть. Вот если бы ты отказалась сразу, ничего бы не было. Но ты, дура такая, набитая опилками, взяла.

— Я же не знала!

— Не знала она, — Таська покачала головой. — Не знаешь — не бери. Первое правило культуролога.

— Я — археолог…

— Тем более! Мало вы, друзья, всякой гадости домой натащили, когда регламента еще не было? Дело о Бешеном Солнце помнишь? Вот.

Я помнила. Попытки протащить в метрополию артефакты, не прошедшие контроль и карантин, не прекращались никогда. Но то, что кажется совершенно безобидным, может внезапно превратиться в очень даже обидное. Один из моих коллег привез домой изображение солнца на серебряной пластине…

Надписи только не удосужился прочитать повнимательнее. Или лингвиста пригласить, если уж у самого ума не хватило. А написано там было, красивым витиеватым шрифтом, на который несчастный и польстился: «Не влезай — убьет». Не дословно, но смысл тот же. Пока пластинка стояла на столе у профессора, ничего не происходило. Но когда ее схватил пятилетний внук и попытался пристроить на свой экспериментальный ровер-бурильщик из серии: «Почувствуй себя исследователем неведомых планет», получилось ой. Пацан выжил, — там все почти выжили, эвакуацию организовали быстро и грамотно. Планета не выжила. «Бешеное Солнце» запустило в пробуренной детским роботом скважинке кварковый распад, а кварковый распад, как известно, остановить невозможно. Его можно лишь стабилизировать… относительно. Чтобы дальше не расползался. Но — только после того, как в зоне распада полностью перестанут существовать твердые тела, связанные гравитацией.

Желающие могут слетать посмотреть, кстати. Экскурсия не такая уж и запредельная по времени и финансам. А нас туда на первом курсе бесплатно возили. Чтобы легче потом воспринимали дальнейший материал по дисциплине: «Безопасность работы с неизвестными артефактами в дальнем космосе».

— И что теперь делать? — спросила я.

— Спрятать и всегда носить с собой, — повторила рекомендацию Таська. — А к Поункевалю, если не собираешься за него замуж, проявлять как можно больше уважения. Так орать, как ты на него орешь, теперь нельзя.

— Еще скажи, целоваться с ним, — угрюмо выговорила я.

— Балда, — фыркнула Таська. — Кто же целуется из уважения?!

— Ладно, я поняла, — сказала я, пряча на-тоулем, который вертела в пальцах, во внутренний магнитный кармашек блузки. — Будет ему кулон… а пока там пускай полежит. А сказка?

— О, сказка тебе понравится! — довольно оскалилась Кудрявцева. — Однажды Доблестный Воин увидел у озера (реки, ручья, берега моря — неважно) Красавицу. И так она ему понравилась, так запала в душу и прочие части тела, что пошел он к ее Старшей Матери и попросил дозволения жениться. Старшая Мать велела ему совершить подвиги — ну, это вообще стандарт для всех таких сказок, хочешь жениться, совершай подвиги.

Отправился Доблестный Воин на подвиги. Совершил первый, и Старшая Мать надела на Красавицу венец из благородного золота и вставила в него острый шип. Совершил Долестный Воин еще один подвиг — у Красавицы в венце появился еще один шип. Тридцать девять подвигов было содеяно во славу любимой, тридцать девять шипов выросло на венце Красавицы…

— Старшая Мать — стерва, — задумчиво сообщила я.

— Не стерва, — архетип! — возразила Таська значительно. — Слушай дальше. Вернулся Доблестный Воин, а ему Старшая Мать говорит так: бери Красавицу в жены, но поцеловать ее сможешь только тогда, когда вынешь все шипы из венца ее. Снимать их нужно по одному в один день. Если поторопишься, не миновать беде.

— Он, конечно же, поторопился, — хмыкнула я.

— Разные вариации, — Таська пошевелила пальцами. — Но мне больше нравится та, где мелкие бесы испортили часы, отбивающие полночь, и Доблестный воин, думая, что настал тридцать девятый день, вынул последний шип раньше положенного.

— И что с ним было?

— Умер, что же еще, — пожала плечами Таська и пояснила: — Ужасной смертью.