Читать книгу "Рождество Желтофиолей - Лиза Клейпас"

Боумен последовал за Ханной, шагая рядом со скамейками.

— Значит, ваш мистер Кларк никогда не заигрывал с вами?

Ханна покачала головой, надеясь, что он припишет разгорающийся румянец холодному воздуху.

— Он не мой мистер Кларк. А что касается заигрываний … Я не до конца уверена, но однажды он… — Осознав, что чуть не проговорилась, Ханна резко замолчала.

— Ну, нет! Вы не можете остановиться на самом интересном месте. Так что вы собирались сказать? — Боумен зацепил пальцами пояс ее платья и настойчиво потянул, вынуждая остановиться.

— Не надо! — сказала она, с трудом переводя дыхание, и бросая на него сердитый взгляд с высоты скамейки.

Боумен, обхватив её за талию, снял со скамейки. Он удерживал девушку прямо перед собой, слегка сжимая ее талию.

— Что он сделал? Сказал какую–нибудь непристойность? Попытался заглянуть вам за корсаж?

— Мистер Боумен! — С беспомощным, сердитым взглядом запротестовала она. — Около месяца назад мистер Кларк изучал книгу по френологии[4]и попросил позволения ощупать мою …

Боумен замер, его темные глаза впервые за все время слегка расширились.

— Что именно?

— Мою голову. — При виде его озадаченного лица Ханна поспешила пояснить. — Френология — это наука, которая анализирует форму черепа человека и …

— Да, я знаю. Каждый параметр, каждое углубление что–то означает.

— Верно. Поэтому я позволила ему оценить строение моей головы и составить таблицу всех неровностей, которая позволит определить черты моего характера.

Казалось, Боумена это чрезвычайно позабавило.

— И что же он обнаружил?

— Похоже, у меня большой мозг, любящая и постоянная натура, склонность выносить поспешные суждения и способность к сильной привязанности. К сожалению, в задней части черепа имеется небольшое сужение, которое свидетельствует о преступных наклонностях.

Он довольно рассмеялся.

— Я должен был догадаться! В тихом омуте черти водятся. Разрешите мне тоже ощупать. Очень хочется узнать, какая форма у преступных наклонностей.

Ханна быстро вывернулась, увидев, как он потянулся к ней.

— Не прикасайтесь ко мне!

— Вы уже позволили одному мужчине обследовать ваш череп, — сказал он, неотступно следуя за ней. — Ничего не изменится, если вы разрешите другому мужчине сделать то же самое.

Опять он с ней играет! Хотя это было совсем неуместно, она почувствовала, как несмотря на беспокойство и тревогу, из ее груди рвется смех.

— Изучайте собственную голову, — воскликнула Ханна и попыталась спрятаться за фонтаном. — Уверена, у вас сколько угодно преступных выпуклостей.

— Результат не будет достоверным. В детстве меня слишком часто били по голове. Отец убедил наставников, что это пойдет мне на пользу.

Хотя его слова прозвучали беспечно, Ханна остановилась и посмотрела на него с состраданием.

— Бедняжка!

Боумен снова остановился перед ней.

— Вовсе нет. Я это заслужил. Я безобразничал с самого рождения.

— Дети не безобразничают без причины.

— О, причина у меня была! Так как у меня не осталось надежды стать тем идеалом, каким меня хотели видеть родители, я решил пойти другим путем. Уверен, только вмешательство матери удержало отца от того, чтобы привязать меня к дереву возле дороги с запиской: «Заберите в сиротский приют».

Ханна тихо рассмеялась.

— Хоть кем–то из своих детей ваш отец доволен?

— Не особо, но он высоко ценит зятя — Мэтью Свифта. Еще до женитьбы на Дейзи Свифт стал моему отцу почти как сын. Мэтью работал на отца в Нью–Йорке. Невероятно терпеливый человек наш мистер Свифт. В противном случае он бы не продержался так долго.

— У вашего отца крутой нрав?

— Мой отец относится к тем людям, которые могут приманить собаку костью, только для того, чтобы избить ею. А потом закатить истерику, если в следующий раз собака не поспешит навстречу.

Рэйф снова предложил Ханне руку, которую она приняла, и повел девушку в сторону дома.

— Это ваш отец устроил брак Дейзи и мистера Свифта?

— Да, но каким–то образом брак по расчету превратился в брак по любви.

— Такое иногда случается, — мудро заключила она.

— Только потому, что некоторые люди, оказавшись лицом к лицу с неизбежным, убеждают себя в том, что им это нравится, лишь для того, чтобы сделать положение сносным.

Ханна поцокала языком.

— Вы — циник, мистер Боумен.

— Реалист.

Она окинула его любопытным взглядом.

— Как вы считаете, сможете ли вы когда–нибудь влюбиться в Натали?

— Вероятно, я смогу почувствовать к ней привязанность, — небрежно ответил он.

— Я имею в виду настоящую любовь, которая заставляет человека в одно и то же время ощущать потерю самообладания, радость и отчаяние. Любовь, которая вдохновит принести любые жертвы ради другого человека.

Его губы искривила сардоническая улыбка.

— С чего бы мне испытывать такое чувство к собственной жене? Это разрушит самый прекрасный брак.

Они молча шли по зимнему саду, и Ханна боролась с возрастающей уверенностью, что он еще более опасный, неподходящий Натали мужчина, чем она полагала с самого начала. Со временем Натали испытает боль и разочаруется в муже, которому она никогда не сможет доверять.

— Вы не подходите Натали, — расстроено сказала она. — Чем больше я вас узнаю, тем сильнее убеждаюсь в этом. Как бы я хотела, чтобы вы оставили ее в покое! Как бы я хотела, чтобы вы избрали своей жертвой дочь другого аристократа!

Боумен остановился у живой изгороди.

— Вы — самоуверенная девчонка, — тихо произнес он. — Не я выбирал жертву. Я просто пытаюсь наилучшим образом воспользоваться сложившейся ситуацией. И если леди Натали даст свое согласие, то не вам возражать.

— Моя привязанность к кузине дает мне право высказать …

— Привязанность ли это? Уверены, что ваши высказывания не вызваны ревностью?

— Ревностью? К Натали? Только ненормальный может сказать такое…

— Не знаю, не знаю… — тихо и безжалостно ответил он. — Возможно, вы устали находиться в ее тени? Любоваться кузиной во всем ее блеске и мечтать о том же, стоя у стенки в ряду вдов и старых дев.

Ханна зашипела от возмущения. Сжав руку в кулак, она подняла ее в желании ударить Рэйфа.