Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская"

Как выяснилось впоследствии, именно эта моя небрежность привела к последствиям, коих многие участники сей драмы предпочли бы избежать.

Рассматривая предмет с другой точки зрения, я должен отметить, что менее драматическое развитие событий, боюсь, не изменило бы плачевного статус-кво, и данная история имела бы иное продолжение.

Как подчас случается на самых сложных отрезках любого жизненного пути, именно нагромождение нелепостей, случайностей и недоразумений оказывается заветным клубочком, из коего неумолимые старухи Парки тянут нити нашей судьбы.

Я продолжаю повествование и прошу запомнить, что, по приезде в столичный город неоднократно пытался наладить телефонный контакт с моей прелестной работодательницей, однако тщетно звали её мои телефонные трели. Ее номер не отвечал с упорством, достойным лучшего применения.

Совесть моя была чище чистого, и я не без удовольствия стал настраиваться на свидание с очаровательной феей Мариночкой Головинской.

Рискну, не боясь показаться лгуном, отметить, что результаты общения с Мариной превзошли ожидания, причем во всех мыслимых отношениях.

Во-первых, мы с прелестной феей отлично провели длинный летний день, романтически бродили по улицам, пили кофе и ели мороженое на всех углах, самым приятным образом беседовали о бездне посторонних, но всегда приятных предметов.

Легко догадаться, что возвышенные, предельно чистые пасторальные мгновенья явились заслугой моей спутницы, чья, изысканная невинность доставляла мне подлинно эстетическое наслаждение.

Однако, постараюсь держаться ближе к делу. Когда взаимное понимание было окончательно достигнуто, Марина откинула прочь сомнения и поведала свою и Верочкину тайну.

Истина оказалась до обидного простой. Моя прелесть Катенька могла бы сберечь некоторую сумму денег и массу душевных сил, если догадалась бы разыскать Марину сама, причем ей информация досталась бы совершенно задаром и без труда.

Марина охотно призналась, что в соответствии с канцелярскими формальностями Вера Дмитриевна Согдеева находится в очередном, заслуженном и предусмотренном трудовым законодательством отпуске, о чем имеется изданный приказ.

Предысторию неожиданного для меня поворота событий Марина изложила с милым смущением, но достаточно связно.

В один не лучший для себя день Вера попросила Марину о деликатной услуге и не поленилась изложить грустные обстоятельства.

Вера поведала старинной приятельнице, что в её (Вериной) семейной жизни предполагается кризис.

Некто, не пожелавший назваться, сообщил Вере по телефону, что, оказавшись в условленном месте в обозначенный час, она сможет убедиться, что её муж живет двойной жизнью, причем не просто содержит любовницу, а имеет на стороне семью с дочерью-подростком.

Особенно неприятно поразило Веру то, что неизвестный уверял, будто параллельный брак оформлен в соответствии с законом, причем ранее, следовательно, подвергал сомнению законность её супружества.

Вера, хоть и находилась во власти расстроенных чувств, была настроена более чем решительно. Само собой разумелось, что она желала ознакомиться с документами и обстоятельствами дела, а в случае разоблачения коварного двоеженца намеревалась немедленно начать бракоразводное дело.

(О прекрасная половина человечества! Как высоко вы цените мужскую верность, и как мало для вас значит семья, хотя здравый смысл подсказывает иные пропорции духовных ценностей!)

Правда, ожесточение бедной Верочки подогревал факт, что неизвестные доброжелатели подчеркивали всячески: та, другая, семья — настоящая, а брак с Верой заключен из сугубо меркантильных соображений. Имелись в виду валюта из Буэнос-Айреса и московская прописка.

— Если это правда, — заявила Верочка подруге Марине. — То я и дня не останусь с ним под одной крышей. Дам три недели на сборы, потом пусть катится ко всем чертям. Я у мамы поживу, а ещё лучше, не стану маму волновать, а возьму отпуск, еще не была в этом году, поеду в Юрмалу, у меня там Малышева отдыхает. Поживу у нее, отдохну, нервы приведу в порядок, наконец поищу себе нового мужа. И разговаривать не стану, уеду и все, скажу «убирайся», и уеду. И ты никому не говори, не хочу, чтобы все кругом болтали и смеялись.

Прискорбный разговор имел место в конце рабочей недели, а неизвестные ждали Веру в субботу, она даже не уточняла, где именно.

Просьба Веры была легко исполнима и заключалась в следующем: в случае, если она в понедельник не объявится на службе и не отменит распоряжений, передать написанное её заранее заявление об отпуске по инстанциям, придумать экстренную причину типа болезни родственников, мешающую самой оформить отпускные бумаги. Дабы к разбитому сердцу не добавлять канцелярских формальностей. Ей это было бы тяжело.

Будучи хорошей подругой, Марина поступила в точном соответствии с данными инструкциями. Не обнаружив Верочку на рабочем месте в понедельник, дала ход заявлению об отпуске, потом получила по доверенности отпускные деньги и стала терпеливо поджидать подругу, готовясь врачевать её душевные раны, когда служебные обязанности отзовут страдалицу с берегов Балтики.

Когда деловая часть общения с очаровательной Мариной закончилась, мы предались неформальному времяпровождению, каковое продолжалось вплоть до моей последней электрички.

За полчаса до отбытия вышеуказанного экспресса я доставил Марину к дверям её дома и выразил надежду, что сегодняшний вечер станет началом серии грядущих, если не будет на то возражений.

Их не последовало, хотя, видит Бог, я бы не удивился в противном случае. Но, оказалось, милая Марина обладала кроме иных достоинств ещё и частицей хорошего вкуса, что в наше время является большой редкостью.

На вокзале я в очередной раз пытался дозвониться своей милейшей работодательнице, но всё так же безуспешно. Кто же мог предположить, что именно в это время она тщетно ждала меня у врат моей скромной обители!

По возвращении к местам обитания я нашел у себя под дверями первый из всех читанных мною образчиков Катюшиной прозы. (Смею заметить, что проза оказалась слегка сумбурной, что простительно для дамы в смятенных чувствах, но несколько странно, если знать, что дама именует себя редактором.)

Продравшись сквозь девственные джунгли дамского почерка, я обнаружил, что буквально все непонятные, бестолковые и угрожающие факты сложились в четкую логическую картину.

Главная героиня данной мелодрамы, почти забытая мною Вера получает в один злосчастный день известия о муже, которые приводят её в состояние смятения. Она пишет письмо ближайшей подруге Кате с некоторой тайной мыслью, что, убедившись в худшем, сможет рассчитывать на гостеприимство в Прибалтике.

Далее едет в условленное место, к сожалению убеждается в справедливости доноса, возвращается домой, устраивает бедняге мужу заслуженную сцену, указывает на дверь, дав месяц на сборы и ждет звонка от любимой подруги Кати.

Но, увы, почта в наши дни бесконечно далека от идеала, письмо безбожно запаздывает (надо было дать телеграмму) и прелестная моя Катенька остается в неведении о печальной судьбе подруги.