Читать книгу "Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - Роджер Долтри"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все это заслуга Пита Мидена. Он знал, как преподнести нас. Он знал, что все дело в имидже. Так было всегда. Возьмите Дина Мартина, который культивировал образ непринужденного эстрадного певца-алкоголика со стаканом ликера в одной руке и сигаретой в другой. Его любили за этот имидж, хотя пьяным он был лишь на вид, а в стакане вместо ликера у него был яблочный сок. В нашем мире The Beatles стали первой поп-группой. «Роллинги» были их противоположностью. Нам предстояло найти собственную нишу, что-то свежее. Этими поисками мы с Питом и занимались на тех концертах в Форест-Хилл. Они сыграли большую роль, ведь мы находились у самых истоков зарождения модов, в районе Луишема и Бромли. Это дало нам плацдарм для дальнейших действий.
* * *
Летом 1964 года мы нашли нового менеджера. Вернее, это он нашел нас. Мы играли привычный ритм-энд-блюз в «Железнодорожной таверне» в Харроу. В 2000 году этот заброшенный отель сгорел в результате поджога, и, как и ожидалось, сейчас там стоит многоэтажный дом. Его назвали Домом Долтри, а неподалеку находится Дом Муна. В 1964 году по вторникам «Железнодорожная таверна» становилась для нас домом, маленьким душным прокуренным домом с низкими потолками. В те времена такие места всегда казались как минимум в восемь раз больше, чем они были на самом деле. Вернувшись туда через двадцать-тридцать лет спустя, ты понимаешь, что это просто крошечные маленькие комнаты. Но «Таверна» всегда была забита под завязку – целое море людей. А ведь в те дни люди танцевали. Впереди мог стоять ряд зевак, которые просто смотрели на происходящее, но все остальные обязательно отплясывали.
Мы немного выросли в плане звукового оборудования. Мы одалживали и выпрашивали усилители, меняли комплекты, находили всякую всячину по дешевке. Нам все еще было далеко до той оглушительной бомбежки, которую мы устраивали, уже прославившись, но наш звук подходил тому крошечному залу в «Таверне». Мы играли громко, и атмосфера была опасной – все, как мы любим. А затем в помещение зашел Кит Ламберт, которого, по его словам, привлекла куча мотороллеров «Lambretta», припаркованных снаружи. Местные моды любили его, потому что он с порога угощал всех выпивкой. И Пит тоже любил его, потому что он был сыном композитора Константа Ламберта, а его крестным отцом был Уильям Уолтон (сэр Уильям Тернер Уолтон – британский композитор и дирижер. – Прим. пер.). Моя реакция была: «Кто, черт возьми, такой Констант Ламберт?» Но потом мне тоже полюбился Кит, потому что он был само очарование.
Кристоферу Себастьяну Ламберту было двадцать девять лет, когда он увидел эти мотороллеры «Lambretta» и вошел в наш мир. Он производил впечатление зажиточного британского офицера, и не зря, поскольку именно им он и был. После Оксфорда он служил в Гонконге, а затем вместе с двумя друзьями из университета отправился в экспедицию на поиски истока реки Ирири в Бразилии. Дело закончилось плачевно. Один из друзей удостоился чрезвычайно сомнительной чести стать последним англичанином, который был убит изолированным племенем на Амазонке. Кит был задержан правительством Бразилии по подозрению в убийстве своего друга, пока не был освобожден благодаря кампании, запущенной британским таблоидом «Daily Express». Он вернулся в Англию и стал помощником режиссера фильмов «Пушки острова Наварон» и «Из России с любовью». Весьма хорошее начало новой насыщенной жизни. А затем он пришел к нам концерт в поисках своего следующего приключения.
– Мы пытаемся сделать фильм о новых тенденциях, – сказал Кит. – Мы ищем группы, и вы – лучшее, что мы видели. Мы хотим снять о вас фильм. Не желаете еще выпить?
Кит хотел представить нас своему деловому партнеру, который был в Ирландии и работал над фильмом с Джоном Хьюстоном. Мы согласились пройти прослушивание в церкви Святого Михаила на Аскью-роуд в Шепердс-Буш. Это была церковь, где обвенчались мои мама и папа. Там же я пел в хоре, будучи ребенком. Теперь это стало местом, где мы обрели нового менеджера. Итак, пару недель спустя мы сидели и настраивали оборудование, как вдруг зашел Крис Стэмп. Офигительно крутой парень. Парень с лицом. Его брат Теренс был кинозвездой, и у него был имидж, но, доложу я вам, когда вы видели их обоих во плоти, Крис имел преимущество. Он был всего на пару лет старше меня, но у него была эта опасная черта, которой у Теренса никогда не было. Ист-Эндовская острота, если так можно выразиться.
После прослушивания мы все пошли в китайский ресторан, и Кит объявил, что хочет взять нас под свое крыло. Он уже завладел нашими контрактами с Хельмутом Горденом и Миденом, и у него было предложение: они платили нам двадцать фунтов в неделю и брали сорок процентов с концертов. Нам не потребовалось много времени, чтобы принять решение. Дело казалось верным. Мы пробовали играть по правилам Мидена. Мы записали для него сингл «Zoot Suit», а он даже не попал в чарты. Мы также знали, что у него нет денег. А у Кита деньги водились. По крайней мере нам так казалось. Он должен был быть богат, иначе как он мог сорить деньгами направо и налево? Только спустя много лет я узнал, что ему пришлось продать по дешевке одну из картин своего отца, чтобы выплатить нам жалование.
* * *
Итак, мне было двадцать лет, я все еще был ребенком и стоял на распутье. По мере развития группы у меня появился реальный шанс осуществить свою мечту. Или я мог оставить ее и остаться со своей семьей. Второй вариант был безопасным и, я признаю это, достойным, но принимать подобные неопасные решения было против моей природы. Когда ты молод, ты думаешь, что все по плечу. Но в некоторых отношениях мой характер остался прежним. Я надеюсь, что с годами я стал немного мудрее, но я все еще верю в удачу и возможность рисковать. Я хотел быть музыкантом. Я хотел поставить на кон все, что у меня было, а значит, я должен был уйти.
Через несколько дней после моего ухода от жены ко мне пришел отец. Я разгружал оборудование для концерта в Railway Hotel в Уилдстоне, и он подошел ко мне и попросил, чтобы я вернулся к Джеки. Я сказал ему: «Папа, брак не для меня, я создан для другого». И тут он просто с катушек слетел. Он начал орать на меня прямо посреди улицы, а затем ударил меня. Он не был бойцом. Потребовалось много времени, чтобы вывести его из себя. Даже когда меня исключили из школы, он не бил меня. Тот случай у Railway Hotel был первым и последним, когда он поднял на меня руку. Я любил своего отца, и он любил меня, просто папа не мог вынести моего поведения.
Я не горжусь своим поступком. Я повел себя как настоящий засранец. Я был беззаботным ублюдком. Я понимаю это сейчас, понимал и тогда, но, возможно, именно это требовалось моей группе. Я мчался на всех парах и просто обязан был сделать то, что сделал, и ничто не могло меня остановить. Я был похож на того парня из фильма «Близкие контакты третьей степени», который возвел гору у себя в подвале, не зная зачем. В конце концов, вы осознаете, что к чему. Приходит понимание, что пускай ты и был полным засранцем и беззаботным ублюдком, но ты не мог поступить иначе. Никаких полумер. Я не жалею, что поступил именно так, как поступил. Я рискнул и предпринял то, что казалось мне правильным. Как только я принял решение, оно сразу же обрело смысл. Я знал, что могу добиться большего, а когда добьюсь, то позабочусь о Джеки и Саймоне. Я мог обеспечить им лучшее будущее. Так я и сделал. Как только у меня появилась возможность, я начал присматривать за ними. С 1970-х каждую весну мы все вместе ездили на каникулы. Ее семья, моя семья. Старые раны зажили, и для всех нас настала лучшая жизнь. А однокомнатную квартиру, работу на фабрике и редкие вечеринки по выходным и жизнью-то сложно назвать. Что еще важнее, без моего побега The Who никогда не стали бы тем, кем стали. Или стали бы, но не со мной. Мир заполонили бы сольные альбомы Таунсенда.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт - Роджер Долтри», после закрытия браузера.