Читать книгу "Взлетающий Демон Врубеля - Людмила Горелик"

– А за что? – спросил Потапов. Он не любил пить просто так, ему цель была нужна.

– За что, за что… За то, чтобы дело закрыть. Чтоб висяка не было! – ответил Демин. Все ж он по делу приехал сюда, это он помнил. Выпили.

– Правильно говоришь, Анатолий, – рассудительно сказал Потапов, перекладывая вилкой к себе на тарелку рыбку со стоящей посреди стола сковородки. Плотвичка, уложенная плотным рядом на большой анисинской сковороде, хорошо прожарилась. Потапов положил туда же, на тарелку, картофелину, потом квашеной капусты с лучком и продолжил: – Правильно говоришь: дело прежде всего. Тем более дело это интересное.

– Интересное-то интересное, только загадок много, – недовольно пробурчал Анисин. – Вот, к примеру, кому тут могло понадобиться приезжего убивать? Его и не знал никто из местных! Кому он нужен?!

– Как это: третий год ездит, а не знал никто? – не согласился Потапов. – Третий год ездит человек, снимает каждый раз квартиру. Хозяев знает, как минимум!

– Да! – встрепенулся Демин. – Я как раз и хотел спросить тебя, Степаныч: где он жил? У кого, тоись? Ты узнал, поговорил с людьми?

– А как же! Конечно, поговорил! – Анисин от обиды чуть соленым огурцом не подавился. – Он у разных жил. Он три лета сюда ездил – ненадолго каждый раз, на две-три недели. Первый год у Раисы Колпачковой снимал комнату. А потом два года у Шукаевых. Этим летом только четыре дня и пожил… Шукаевы говорят: хороший человек, привыкли уже к нему, жалко.

– Сказать-то они все могут, а проверить надо. Жалко им… Может, не поделил с хозяевами что-то! – Демин положил вилку. – Надо будет мне самому их допросить!

– А Раиса эта кем Кристине Колпачковой приходится? – спросил неторопливый Потапов. Он соленый огурчик на вилку в это время насаживал.

– Кристинка – дочка Райки Колпачковой, кто ж еще! – Анисин даже глаза вылупил, так удивился этому вопросу. – Кто ж еще! Давайте по третьей, – предложил он и начал наливать. – Третью – за здоровье! Третью я всегда за здоровье пью.

Выпили за здоровье.

– Что еще за Кристинка? – строго спросил Демин, ставя рюмку на стол. – Первый раз про Кристинку слышу. Ты почему, Петрович, про нее спросил? Ты у нас хи-и-итрый! – И погрозил пальцем.

– А того спросил, что Кристина эта плакала третьего дня сильно! Не по убитому ли? Конечно, много найдется причин у девушки, чтобы плакать. А все ж! Если жил он у них в доме, так она его знать должна. Может, и правда по убитому? Но уж больно сильно – все глаза выплакала.

– Так что это за Кристина, Степаныч?! – Майор заинтересовался еще больше. – Доложи нам!

– Рад стараться! – сказал Анисин. – Бери лук, Анатолий, не стесняйся. Петрович, порежь еще! Кристинка эта Раискина дочка. Муж Раискин шоферил, разбился уже лет пять как. А Раиска бухгалтером на цементном заводе.

– Это цементный завод, что через трассу? – вставил Демин.

– А какой же! Через трассу, конечно, – у нас в Талашкине этот завод, только на той стороне шоссе. Кристинка у ней единственная дочь. Вдвоем остались после смерти отца. И была неглупая раньше, училась хорошо. Раиска ее в университет отдала, тем более девчонка хорошо ЕГЭ сдала, прошла без доплаты на бюджетное место.

– Молодец! – вставил Демин. – У меня тоже сын на бюджетное прошел! И учится. Уже год отучился!

– За это надо выпить! – Анисин разлил водку по рюмкам. – Ну, за сына твоего, Анатолий, чтоб и дальше учился! – Выпили. Помолчали.

– Так вот, значит, – продолжил Анисин, – эта Кристинка поступила-то вначале удачно, а проучилась всего два года. Выгнали ее из университета за неуспеваемость. Не смогла, значит, учиться. Раиса говорила, мол, директор ей подсказывает: «Переводите на платное», да где там! Что ж она ее одна, без мужа, будет тянуть за такие деньги, тем более девчонка и не хочет больше учиться. Смотрителем во Фленове устроилась.

– Не так и плохо, – вставил Потапов. – А когда ее из университета отчислили-то? В прошлом году? Или больше времени прошло?

Анисин задумался.

– Да, в прошлом году как раз. Год она уже здесь. То на цементном ее Раиса курьером пристроила, а теперь в Теремок смотрителем берут.

– Вот! – Демин громко поставил рюмку на стол. – Вот! Петрович в корень смотрит. Стоило реставратору из Москвы в доме поселиться, как девчонка хуже учиться стала! А реставратор на другой год квартиру сменил, не у Колпачковой этой поселился. Почему? Утром допрошу и Колпачкову, и Шукаевых сам! Я за тем и приехал. Наливай, Степаныч, там уж чуть осталось. Допьем – и спать. Завтра у меня ответственные дела.

Глава 15

Смутное время

С началом Русско-японской войны жизнь в Талашкине поблекла, стала более суровой. В пряничном «домике Малютина» разместили раненых. В читальне княгиня и ее гости ежедневно читали вести с фронта. Становилось все более очевидно, что Россия эту войну проиграет. Постепенно всеобщее разочарование распространялось на жизнь бытовую и культурную.

Когда война окончилась позорным для России поражением, недовольство и бунтарские настроения стали повсеместными. Они проникли даже в школу. Зараза революции поразила и учителей, и учеников.

«Как трудно найти верных людей! – размышляла Мария Клавдиевна. – Это самое трудное. Вячеслав был прав, утверждая, что мало кому можно верить. А я была наивна тогда».

С озера дул легкий ветерок, княгиня накинула шаль. Она сидела в беседке одна. Да, всеобщая беда коснулась и Талашкина. Крестьяне волновались и здесь. Участились пожары. Возник страх. Вчера в школе княгиня сказала учителям, что не боится крестьянского бунта.

«Если придут крестьяне с кольями, я приду сюда, в школу, – заявила она. – Я выйду к бунтовщикам в окружении своих учеников. Берите нас, безоружных, скажем мы! И нас ничто не коснется!»

Напрасно она это сказала… Ох, как нехорошо, как жестко посмотрели на нее при этих словах учителя и даже некоторые ученики! Как они смеялись над ней, должно быть, потом! Наверно, они считают ее дурой. Наверно, она и впрямь слишком доверчива. Учителя поддерживают бунтарские настроения учеников, в школе полно прокламаций. А специальные книги по предметам, которые она для учителей выписывает, лежат неразрезанными.

С грустью Тенишева думала о судьбе своих начинаний в Талашкине. Верная Киту по-прежнему была рядом. Однако без князя переживать смутные дни труднее. Уже больше года Вячеслав Тенишев лежал в усыпальнице храма. А храм так и не достроили…

Пожалуй, ей теперь не хватало скептицизма князя в ведении дел. А ведь раньше он порой раздражал ее! Вячеслав был прав, персонал так ненадежен! Преданных делу служащих вообще трудно найти, не только среди учителей. Даже в прежние времена пытались воровать, например! И кто?! Те, кого она считала единомышленниками! Она вспомнила, как когда-то, еще в хорошие времена, вывела ее из себя история Погосской.