Читать книгу "Багорт. Том 2 - Анастасия Суворова"

— Скажу, что он наш враг, но это не означает, что у себя дома он не герой. И вообще, что за нелепые ярлыки.

— Это не ярлыки, Дея — это факт. Ты в отличие от них, не раздумывая, отдашь жизнь за свой лес и за Багорт, а они пока все не взвесят, решения не примут.

Твердолобость Яна разозлила Дею, в ней словно нажали какую-то кнопку и разжатой пружиной вытолкнулось наружу все то, что долгое время угнетало девушку.

— Да как же ты не поймешь, Ян!? — вскричала она. — Мы всего лишь рабы крови! Генетические уроды! Машины для службы если хочешь. Нам воздают почести и окутывают ореолом благородства, чтобы поменьше думали о том, что мы ограниченнее в выборе жизни любого крестьянского ребенка, а вся наша хваленая магия принадлежит Багорту! За его пределами мы просто люди, одинокие и никому не нужные люди. А сущность Ведов, в отличие от нашей, неизменна. Они не являются ни чьим оружием и у них есть то, чего нет ни у одного Хранителя — право выбора. Все, кто служат Багорту, отдали ему свои силы добровольно и в Великой войне на смерть шли сознательно, а не по зову крови! И ответственность их выше нашей, а наказания суровей. Задумайся об этом на досуге, — уже спокойней договорила Дея и вышла из ванной.

Она спустилась вниз и, накинув плащ, вышла на улицу, в надежде найти в жертвеннике что-нибудь съестное. Баночка меда и отрез отличного ситца были ей сегодня подарком. Повертев лавандовую ткань в руках, Дея вздохнула, подумав, что она может ей и не пригодиться, затем приоткрыла крышечку и попробовала мед.

С тех пор как она приняла решение осуществить свой план, ее не покидала мысль, что это приключение ей дорого обойдется. Но выпущенная стрела траектории не меняет. Правда, чем ближе она подбиралась к возможности осуществить задуманное, тем больше ею овладевала холодная рассудительность.

Заварив бодрящий травяной сбор, она нашла в кухне остатки хлеба и, обильно смазав их медом, накрыла на стол как раз в тот момент, когда Ян спустился вниз.

— Ты в порядке? — спросил он, усаживаясь рядом с Деей и приобнимая ее за плечи.

— Все хорошо, — прошептала она, протягивая Яну чашку ароматного чая.

Завтрак прошел в тягостном молчании. Дея хотела поговорить с Яном, может быть даже попрощаться, но мысли никак не желали облекаться в слова, а когда она услышала, как на ее крышу приземлилась Маюн, сердце ее замерло, пропуская удары.

«Сейчас он уйдет, и я опять останусь наедине со своей одержимостью», — подумала Дея, понимая, что сегодня она все же решиться на поход к Родмиле.

— Кажется мне пора, — извиняясь, проговорил Ян и встал из-за стола.

— Да, — механически отреагировала Дея, тоже медленно поднимаясь, — Я тебя провожу.

Как только Ян ушел, она наскоро переоделась в свое самое скромное платье и, скрывшись под неприглядным шерстяным плащом, вышла из дому.

Отыскать дом Родмилы оказалось не трудно. Еще на подъезде к городу ей повстречалась торговая повозка, погонщик — крючконосый, шустроглазый мужичонка, охотно разъяснил «прекрасной», как он выразился Госпоже, как отыскать дом Веды. Она жила на самой границе города, ближе к стене, где прятались в густой тени деревьев немногочисленные дома Ведов, ее был самым ярким, обильно украшенным резьбой.

Дея отпустила Дорену в поля, зеленящиеся еще по-летнему сочной травой, а сама побрела вдоль городской стены к противоположной стороне Мрамгора.

Окраины города не отличались особенно вычурной роскошью, дома были приземистыми, в основном глиняными, цветные окна встречались крайне редко, зато растительности было в разы больше чем в помпезном центре столицы. Этими-то кустистыми и теневыми тропами Дея и пробиралась к заветному дому Родмилы.

Она узнала его, как только показался нарядный, многоцветный фасад, но хозяйки не оказалось дома и Дея, пристроившись на резное деревянное крыльцо, стала дожидаться ее возвращения. Она с терпением, одержимого просидела у порога Родмилиного дома до самого вечера. В конце концов, ее ожидания были вознаграждены; в сгущающихся сумерках, на узкой тропке, показалась знакомая фигура. Дея встала с крыльца и внутренне подобравшись, встретила твердый, недобрый взгляд Веды улыбкой.

Фарфоровое сердце

Бросаться в пучину действительно сильных чувств, не биться только не покалеченная до времени юность. Люди, обремененные печальным опытом, остерегаются этих сумасшедших всплесков, способных повредить рассудок. У них уже чересчур отлажено работает механизм самосохранения, не позволяющий ввязаться во что-то более значимое, чем пошлая интрижка. Так они и разрываются между желанием любить и желанием жить, забывая, что любовь и есть жизнь.

Уйти в работу, погрузиться в новые исследования и ни в коем случае не пускать на порог ни одной девки — вот лучший способ забыться, думал Влад. Он слишком хорошо знал, к чему может привести его неспособность контролировать себя. Ему было доподлинно известно, как легко заблудиться в тумане мечтаний и мраке вожделений. Но неутомимая фантазия услужливо подкидывала все новые и новые видения любострастия. Он терял здравый смысл, напоминая себе мечущегося в загоне жеребца. И эти утомительные грезы разума сводили сума, а пытка хоть и была воображаемой, становилась несносной.

Влад работал с удвоенной силой, но на поверку ничего путного из этих сублимированных плевков не выходило, что повергало его в еще большее бешенство. Он хотел заставить бурлить и клокотать энергетические потоки по его прихоти, но пока бурлило и клокотало лишь все его естество. А причиной всему был страх. Впервые в жизни мраморный Влад испытал это щекочущее, тормозящее чувство. И все из-за нее — нежной, хрупкой с виду девушки, нарушившей заплесневелые устои законодательств и негласных правил Багорта. Она раскрывалась перед ним словно розовый бутон, и там — в сердцевине, на бархатной подкладки из пыльцы показалась головка маленького, но хищного дракона. И стоило Владу сунуть нос в этот ароматный бутон, как его тут же опалило пламя ненависти.

Но пугало его не это пламя, а то, что оно ему нравилось. Ему было плевать, что эта своевольная, стихийная девушка может его покалечить. Он хотел ее всю, а более всего ее сердце. О, Ула! Она распознавала такие вещи безошибочно и была абсолютно права в своих догадках. Сердце Деи — вот его истинная страсть. И как бы он не старался отсрочить свое падение в бездну чувственных недугов, одно ему было известно наверняка — долго он не продержится.

Отец застал его за работой. Влад сотрясал дом энергетическими потоками, которые проходили сквозь него раскатами и завываниями. Несчастное строение содрогалось, и не понятно было как оно еще не обрушилось, погребая под свои обломки самого Веда. Он был истощен и мертвецки бледен, волосы свисали сальными патлами, и даже всегдашний цвет на его щеках сошел, оголяя остроту скул.

— Ты должен прекратить эксперименты с этими энергиями, — сказал Вайес вместо приветствия. — Они медленно убивают тебя.