Читать книгу "Спящий джинн [= Демон ] - Василий Головачев"

— Люция Чикобава — военный историк, — продолжил Ян. — Будет работать в твоей группе по делу «Демон». Я введу ее в курс дела, ты сообщишь подробности.

Приказ есть приказ, оспаривать его бессмысленно, да я и не стал бы. С женщинами в одной связке я не работал, да еще с такими.

— С инструкцией отдела вы хорошо знакомы? — спросил я, невольно глядя на ее губы, и получил в ответ короткий изучающий взгляд.

— Достаточно. — Голос у нее был гортанный, бархатистого тембра, глубокое контральто. — Я вижу, вы не рады. Но это решение директора вашего управления. Если не возражаете, встретимся вечером. В восемь вас устроит?

— Вполне.

— Тогда до встречи. А у вас, Ян, я буду в шесть.

Люция повернулась и пошла по залу к одному из выходов, а мы молча смотрели ей вслед.

— Она пять лет работала в погранслужбе, — сказал Лапарра через минуту. — Имеет степень историка-универсалиста, хорошая спортсменка.

— Похожа на индонезийку. Больше вы с отцом ничего не могли придумать? Я же завалю задание.

Лапарра фыркнул.

— Шутишь, значит, все в норме. Ну, будь, встретимся в девять.

Он подошел к лифту, а я, размышляя о высших законах, соединяющих людские судьбы, поднялся на седьмой горизонт управления, в зал тайм-фага.

Станция тайм-фага занимала весь седьмой горизонт южного крыла здания. Так как работникам управления приходится переноситься во все точки земного шара и за его пределы на планеты Солнечной системы и других звезд, то и станция пассажирского ТФ-сообщения была самой крупной для официальных организаций: зал тайм-фага занимал площадь в тридцать тысяч квадратных метров, и располагалось в нем полторы тысячи кабин.

Я нашел свободную кабину, набрал код Москвы и через секунду вышел из тайм-фага Басова, на площади Славы. От площади до моего стодвадцатиэтажного дома идти всего полчаса, но я все же взял такси — в сердце закопошилась тоскливая, как ненастье, тревога.

Дома оказался отец — разговаривал в гостиной по виому, переодетый в домашний халат. Рано он сегодня.

Я прошел в свою комнату, открыл стенной шкаф и хмыкнул. Потом переложил из угла в угол виброласты, флайтинг для глубоководной охоты, пакет надувной лодки с баллончиком газа, пакет со значками и орденами, который я так и не удосужился отдать однокашнику, тихо присвистнул и уставился в пустую нишу: «дракона» в шкафу не было.

— Пришел? — весьма оригинально отреагировал отец, появляясь на пороге. — Что ищешь?

Я оглянулся.

— Па, ты из моего шкафа ничего не брал?

— Нет, конечно, это же твой шкаф.

— Понимаешь… — Я почесал переносицу. — Домой из полета я привез кое-какие трофеи, думал удивить друзей… ну, и до сих пор не сдал облачение. Короче, пропал мой карабин.

Отец с интересом посмотрел на меня и заглянул в нишу.

— Пропал «дракон»? Ты хоть представляешь, что говоришь? Везде искал? Может быть, оставил в тире?

— Я не ходил с ним в тир, не успел. Он был здесь.

— А если мать переложила?

— Зачем? — Я снова принялся перекладывать вещи, уже зная, что карабина в шкафу не найду. Предчувствие не обмануло меня. Еще на Ховенвипе у меня мелькнула мысль, что по мне вели огонь из моего собственного карабина, но тогда я лишь посмеялся над собой. Вот, значит, где стрелок его достал!

Отец, прищурясь, ждал объяснений, и я вкратце пересказал ему события на Ховенвипе, опустив кое-какие подробности нашего с Витольдом отступления. Он слушал молча, с непроницаемым лицом, но я-то знал его хорошо, почти как себя.

— А патроны? — спросил он, когда я закончил. — У тебя же их не осталось.

— Патроны он мог достать в другом месте… тем более что не перевелись на свете безголовые разини вроде меня. Никогда не думал, что такое может случиться.

Не произнеся ни слова, отец вышел из комнаты.

— Ты явно не представляешь, что произошло, — донесся из кухни его голос. — Звони немедленно Лапарре, иначе рискуешь вылететь из отдела.

От неожиданности я выронил рубашку и, переодеваясь на ходу, зашел на кухню, изумленно уставился на отца, набиравшего программу ужина на домашнем комбайне «Комфорт-8».

— Ты серьезно?

Отец, не оборачиваясь, повел лопатками.

— Вполне может быть, что ты вооружил какого-то маньяка из тех, которых все-таки иногда рождает человечество. В таком случае ты подверг риску ни в чем не повинных людей.

Я медленно вернулся в комнату, размышляя над словами отца, вдруг подумал: а ведь для того, чтобы взять карабин у меня, сотрудника отдела безопасности, надо быть очень информированным человеком! Сверхинформированным! Надо знать, что я был в экспедиции под кодовым названием «Погоня», что вернулся и привез карабин и что не сдал его вовремя в сектор учета… Кто мог знать такие подробности? Только Умник — главный оперативный компьютер отдела…

Я выдвинул из стены пульт домашнего координатора и набрал телекс отдела. К счастью, Ян был на месте. Я рассказал ему то же, что и отцу.

— У меня даже мысли подобной не возникало! — угрюмо проговорил Лапарра. — На кой ляд тебе карабин? Ты же не коллекционер. Да и куда смотрел сектор учета, хотел бы я знать?! Будто у меня забот не хватает…

— Кто же мог предполагать…

— Ты мог, обязан был предполагать, не опускайся до оправданий. За то, что не сообщил о карабине учетчикам, ты свое получишь, как и они, что не потребовали. Давай в отдел, будем думать, как выходить из положения.

Я вспомнил скалы Ховенвипа, мерзкий посвист пуль, влипавших в камень рядом с телом, и понял отца. И Лапарру. Карабин «дракон» в руках маньяка — это пострашнее стихийного бедствия!

— Бежишь? — окликнул меня отец, продолжая колдовать на кухне. Вмешиваться в разговор с Яном он не стал.

— Извини, ты, кажется, прав, па, я в отдел.

— А что я матери скажу?

— Ты же видишь, в какое положение я попал. Придумай что-нибудь, скажи — пошел в спортзал.

Я вздохнул, представив, как огорчится мать — в последнее время мы почти не разговаривали по вечерам, и шагнул за порог. Вечер я себе испортил окончательно. И не только себе…

ИНФОРМАЦИЯ К РАССЛЕДОВАНИЮ Атлантический океан, район подводной горы Роккевей, апрель 28-208

Не видимая глазу холодная масса воздуха диаметром около двух километров опускалась с неведомых высот к океану. Чем ниже она опускалась, тем интенсивнее охлаждался воздух, зона низких температур расширялась, закручивалась, выдавливая теплые слои воздуха к Американскому материку и порождая барометрические волны — инфразвук с частотой в доли герца.