Читать книгу "Если все кошки в мире исчезнут - Гэнки Кавамура"

Было что-то в Цутайе, что по-настоящему притягивало меня к нему. И тогда мы разговорились, а в итоге подружились.

Но даже после того, как мы стали постоянно общаться, Цутайа все равно оставался немногословен. Он слишком робел, боясь смотреть собеседнику прямо в глаза. За все время знакомства мы встречались с ним взглядами не более двух-трех раз. Но он все равно мне нравился. Обычно он мало говорил, но если мы обсуждали фильмы, то из него как из рога изобилия изливался поток слов, в глазах появлялся блеск, и его невозможно было остановить. Тогда я понял, что если человек рассказывает о том, что он действительно любит, то его речь звучит одухотворенно.

Учась в средней школе, я много узнал о фильмах благодаря Цутайе и посмотрел все, что он мне рекомендовал. Он разбирался в самых разных жанрах и направлениях – от японских фильмов о самураях до голливудской фантастики, от французской «новой волны» до азиатского авторского кино.

Его киношный фанатизм не знал границ.

«Что хорошо – то хорошо», – всегда говорил Цутайа.

Он не имел себе равных в том, что касалось кино. Он мог сказать, к какому жанру относится тот или иной фильм, когда он был снят и где, назвать актерский состав и режиссера. И не имело значения, о какой эпохе или стране идет речь. В конечном счете истина «что хорошо – то хорошо» была единственной, что имело значение.

Так удачно сложилось, что и в старших классах мы учились с ним вместе. По сути, в течение шести лет у меня был бесплатный частный преподаватель в области кино. И могу сказать, что теперь я – эксперт. Но я понимаю, что по сравнению с Цутайей большинство людей, которые называют себя экспертами в сфере кинематографа, просто хвастуны (и я, пожалуй, тоже вынужден отнести себя к этой категории). В наше время люди с легкостью претендуют на звание эксперта, не удосужившись погрузиться в историю вопроса, но на их фоне Цутайа выглядел профессионалом. Он был настоящим, прирожденным фанатом. Самым верным и преданным. Хотя это совсем не обязательно означало, что я хотел быть таким же, как он. Я имею в виду, таким же фанатичным и замороченным (никакой иронии, конечно).

До видеопроката было восемь минут ходьбы.

Цутайа, как обычно, был там, за прилавком. За все эти годы он так свыкся со своей позой, что напоминал статую сидящего Будды в алтарной части храма. Со стороны это больше походило на мастерскую: вокруг Цутайи громоздилось бессчетное количество DVD.

– Цутайа! – выкрикнул я его имя, проходя через автоматические двери магазина.

– П-привет, д-давно не виделись. Ч-что случилось?

Не совсем Будда… Цутайа все так же отводил взгляд, даже будучи взрослым человеком.

– Слушай, я понимаю, что все это как снег на голову, но у меня совсем нет времени болтать.

– Ч-ч-что случилось?

– У меня последняя стадия рака. Я скоро умру.

– Ч-тоо?

– Я могу умереть завтра.

– Ч-тоо?

– Поэтому я должен решить, какой фильм я посмотрю напоследок, перед смертью, и при том решить быстро.

– К-как?

– Цутайа, мне нужна твоя помощь. Посоветуй, какой фильм выбрать.

По выражению лица Цутайи я понял, что подобная непростая и ответственная задача, свалившаяся на него, привела его в легкое замешательство.

Извини, Цутайа, конечно, все это довольно неожиданно.

– П-правда?

«В этом мире полно людей, желающих продать свою душу дьяволу. Проблема в том, что нет дьявола, который бы хотел ее купить».

– Да, правда. Мне больно об этом говорить, но дела обстоят именно так.

Цутайа крепко зажмурился. Он выглядел как человек, убитый горем или, быть может, пытающийся так себя вести. Тяжело вздохнув, он открыл глаза и решительно пошел между полками.

В этом был весь Цутайа. Если кому-то нужна была помощь, он старался работать быстро и делал все необходимое, не спрашивая зачем.

Мы оба просматривали полки, заставленные DVD и Blu-ray. Нескончаемая вереница фильмов проплывала передо мною. Не забывая ни на мгновение, что это будет мой последний просмотр, я погрузился в воспоминания: кадр за кадром, реплика за репликой из моих любимых фильмов пронеслись в голове.

«Все, что случается в жизни, может случиться в кино».

Так поет Джек Бьюкэнэн в фильме «Театральный фургон» (The Bandwagon).

А действительно, можно ли все то, что произошло со мной, перенести на экран?

Однажды мне ставят диагноз: неоперабельный рак – и сообщают, что дни мои сочтены. Далее появляется дьявол в гавайской рубашке, обещая подарить мне один день жизни в обмен на то, что на земле одна за другой исчезнут какие-то вещи. Это что-то нереальное. Из области фантастики! Но порой жизнь преподносит нам сюрпризы, которые не идут ни в какое сравнение с фантастикой.

Цутайа бродил по отделу вестернов.

«Большая сила подразумевает большую ответственность» – напоминает себе Питер Паркер в «Человеке-пауке», когда у него развилась суперсила.

Может быть, это относится и ко мне. Я делал так, что вещи исчезали в обмен на собственную жизнь. А это большая ответственность, риск и болезненная дилемма. Поставив свою подпись в договоре с дьяволом, я начал представлять, через что, должно быть, прошел Человек-паук.

Так что же мне делать? Мудрее я не стал, но, возможно, фильмы дадут мне какую-то моральную поддержку.

«Да пребудет с тобой Сила!» Спасибо вам, «Звездные войны», и вам, рыцари-джедаи.

«Я вернусь». Терминатор, я знаю, что ты чувствуешь, – я тоже хочу вернуться!

«Я – правитель мира!» О, Ди Каприо. Да ладно, парень, полегче.

«Жизнь Прекрасна!» А вот это уже полный отстой!

Сзади слышится чей-то голос…

«Не думай! Почувствуй!»

Я был полностью поглощен своими горестными мыслями, когда Цутайа вдруг обратился ко мне, держа в руках диск «Выход дракона».

– Н-н-не думай! Почувствуй! – повторил он еще раз.

– Спасибо, Цутайа. Брюс Ли великолепен, но мне кажется, он мало подходит для прощального фильма, который хочешь посмотреть, прежде чем умрешь.

Его предложение рассмешило меня.

«Когда я покупаю новую книгу, то сначала заглядываю на последнюю страницу. Тогда, в случае скоропостижной смерти, я буду знать, чем все заканчивается».

Так говорит Билли Кристал в фильме «Когда Гарри встретил Салли».

Стоя среди полок с дисками, я не мог отрешиться от мысли, что моей нынешней жизни не хватит, чтобы просмотреть их все. Я думал о фильмах, которые так и не увидел, о блюдах, которые не попробовал, и о музыке, которую не послушал.