Читать книгу "Хранитель равновесия. Проклятая невеста - Дана Арнаутова"

Что же он сказал не так? Весь восток знает эту легенду, сладкую, как хваленое розовое варенье, вкус которого не перебил даже крепкий кофе – так и стоит во рту… А взгляд такой, словно он… оскорбил? Нет. Просто сделал больно. Очень больно – и всего парой слов. Надо подумать. Потом. Потому что сейчас думать почти невозможно. Что у нее за духи? Совсем не те приторно-цветочные ароматы, от которых не продохнуть рядом с местными красавицами. И при чем здесь Надир? Да она же решила…

Раэн едва не расхохотался. И здесь от племянничка наиба сплошные хлопоты! Но если дело только в этом… Почему боль и тоска? И она ждала кого-то… Может быть, ждет и сейчас, а приходится развлекать бродягу-чужестранца.

– Ваше гостеприимство согрело мне сердце, госпожа ир-Дауд. Простите, что осмелился докучать вам.

Встав, он церемонно поклонился, ни на мгновение не забывая о множестве любопытных глаз и ушей. Поймал слегка удивленный взгляд, посмотрел в упор, медленно выговаривая каждое слово:

– Ваш сад прекрасен, как я успел заметить. Но чужому человеку в нем не грех заблудиться. Могу ли просить, чтобы кто-нибудь проводил меня к выходу?

И еще один поклон. Неужели не поймет? Разве что по этикету не положено?

В ответ тихонько прошелестел шелк, когда она встала.

– Гость моего дяди не чужой человек здесь, почтенный Раэн. И если дела уводят вас из нашего дома, я рада сама показать дорогу, чтобы вы хорошо ее запомнили. Пусть ваше сердце поскорее приведет вас обратно к нашему очагу.

Из дома они вышли молча. Раэн вежливо следовал в полушаге справа, а следом тянулась, шушукая, стайка тех, в ярких платьях. Он действительно решил, что им дадут несколько минут без чужого присмотра? Не иначе розовое варенье размягчающе действует на мозг. Ну что бы этим клушам куда-нибудь провалиться хоть ненадолго? И что тогда? Что это изменит?

Ее платье чуть слышно шелестело совсем рядом. Было обидно и почему-то грустно. Дорожка, одуряюще пахнущие клумбы, лилово-голубые гроздья глициний почти до земли. Надоедливые попугаи… А ветка роз так и валяется на том же самом месте, только успела завять на солнце. Проходя мимо, Раэн подхватил колючую плеть, бездумно повертел в пальцах.

– Вы любите розы, госпожа? – спросил у белого шелка впереди.

Она обернулась. Взглянула удивленно, потом взгляд смягчился, став едва ли не виноватым.

– Ох, я и забыла… Выкиньте эти, почтенный Раэн, они уже ни на что не годны.

– Ну почему же, – негромко возразил Раэн, радуясь остановке. – Если госпожа позволит!

Наргис смотрела, по-детски приоткрыв рот. Восхищенно смотрела, словно никогда не видела даже простеньких балаганных фокусов. А может, и впрямь не видела? Сказочная пери из золотой шкатулки… Он легонько качал ветку на раскрытых ладонях у самого лица, грея дыханием смятые, обожженные солнцем лепестки. И они отзывались, на глазах наливаясь нежной свежестью. А он из-под опущенных ресниц смотрел на нее, глядящую на розы. И остановился, только когда понял, что увлекся.

Вместо маленьких полудиких розочек стебель покрывали пышные и огромные, в пол-ладони, комки тугих атласных лепестков, похожие на прежние только цветом. Что ж, так вышло даже эффектнее. Раэн беззвучно прошептал формулу, закрепляя сделанное и запирая силу в ненароком созданном артефакте. Подумав, вплел тонкую ниточку в сердцевину структуры. Вдруг пригодится?

– Вот, госпожа, – улыбнулся, протягивая ветку в доверчиво подставленные ладони. – Теперь они не увянут очень долго.

Охали и ахали давно окружившие их домочадцы, перешептывались вполголоса, по-сорочьи трещали, спрашивая что-то. А Наргис смотрела на цветы удивленно и растерянно, потом на него – и опять на цветы. И опять ему показалось, что рядом плещется целое море тоски. Ледяное зимнее море…

– Благодарю, почтенный, – тихо проговорила она, фарфорово улыбаясь. – Вы настоящий чародей, как видно. Прекрасные розы… Идемте.

Ветку она так и сжимала в побелевших пальцах, не замечая, что острые колючки – не додумался убрать, дурень! – впиваются в кожу. И так же, как он, обращала на галдящую свиту внимания не больше, чем на попугаев. Да что же здесь такое творится? Раэн, уже почти не скрываясь, потянулся к ней внутренним взглядом, ища следы проклятия, чар – чего угодно! Ни-че-го… Легкая дымка от янтарной капли, оказавшейся очень качественным защитным амулетом – ну так это и понятно. Никаких изменений структур, характерных для проклятия, никакого чужого влияния. На ней даже простенького сглаза не было, который может повесить завистливая подруга или неудачливая старая дева из приживалок.

– Идемте, – согласился он и, плюнув на этикет, шагнул к ней, повернувшейся, пошел рядом. – Простите меня, госпожа.

– Простить? За что?

– Мне показалось, я сделал что-то не то. Может быть, нарушил какой-то обычай? Я ведь чужестранец. У меня дома все иначе. Поверьте, я ничем не хотел обидеть вас. Это всего лишь цветы. Выбросьте их, если не нравятся.

Несколько мгновений она молчала, потом отозвалась тихо и ровно.

– Не за что просить прощения, почтенный Раэн. Вы ничем меня не оскорбили. Я сохраню эту ветку с радостью.

Они одновременно шагнули на горбатый мостик, такой узкий, что рукава едва не соприкоснулись, и Раэн поспешил прижаться к перилам, пропуская ее вперед. Звон. Всплеск.

– Наверное, рыб вы любите больше цветов, – усмехнулся он, делая вид, что ничего не случилось. – Это ведь ваши питомцы?

– Нет, Надира, – с той же прохладной вежливостью ответила она. – Было время, когда все заводили себе таких карпов. Приучали их к колокольчику… Но брату быстро надоело, потом он уехал, а рыбы… Рыбы остались мне. Так же как павлины, обезьянки, розы…

– Обезьянок я видел. Их вы тоже не любите, похоже.

Мостик остался позади. Еще несколько минут – и ворота. А он все не может зацепить ее, пробить ледяную броню изощренной вежливости. Только зря выпросил сопровождение, которым она так тяготится.

– Я о них забочусь, этого достаточно, – отозвалась она. – Теперь, конечно, придется оставить их на кого-то другого.

– Теперь?

– Дядя хочет, чтобы я приехала в Гюльнару. Вы ведь обещали отвезти ему письмо, верно, почтенный Раэн?

– Разумеется. Как только прикажете.

В Гюльнару? Зачем? Отсюда, где она в безопасности под присмотром домашних. И не только домашних, хоть об этом наиб и не знает. Зачем? И почему наиб ничего ему не сказал? Упрямый старик… Но теперь, во всяком случае, у него будет повод появиться здесь еще раз.

– Как только прикажете, госпожа, – повторил он. – Но разве вам не жаль расставаться с Харузой?

– Все сады похожи друг на друга, – помолчав, ответила она. – В Гюльнаре будет то же самое. Меньше роз и жасмина, больше гранатов.

А чего он ожидал? Что она бросится незнакомцу на шею и выложит свои сердечные тайны? Вот и калитка. Как неудачно. Как неправильно… Оставлять ее так, с этими дурацкими розами, которыми наполнен дурацкий, опостылевший ей сад.