Читать книгу "Ноев ковчег доктора Толмачевой - Ирина Степановская"

– Хм, и не будешь ругаться? – Он стоял в коридоре и недоверчиво смотрел на нее.

– Честное слово, не буду, только входи!

Он снял куртку и снова сказал «Хм!». Еще подумал и добавил:

– А моя бывшая жена меня бы убила за то, что ушел.

Тина помолчала, а потом негромко сказала, осторожно заглянув ему в глаза:

– Володя, давай не будем говорить о твоей бывшей жене. У нее ведь без тебя все в порядке?

Он пожал плечами:

– Не знаю. Я не спрашивал у Оли.

Но Тина уже не дослушала его ответ.

– Иди скорей есть. Ты ведь ушел без завтрака. Не умер с голоду?

Он улыбнулся – как всегда, не раскрывая губ.

– Не умер.

– Вот и пойдем. У меня есть яйца и вчерашняя колбаса. Я сделаю яичницу.

– А Сеня?

– Нет, я придумала: у нас с Сеней сегодня своя еда.

– Сухой корм?

– Нет. Геркулесовая каша. И мне, и ему – очень полезно.

Азарцев вытащил из кармана несколько довольно крупных купюр.

– Вот, пожалуйста, по вечерам больше никакой каши. Уж на еду я все-таки заработаю.

Она присела на краешек табуретки.

– Володя, значит, ты все-таки был там?

Он усмехнулся:

– Нет. Сегодня я был в другом месте.

Она ужаснулась.

– Неужели что-нибудь разгружал?

– Представь себе, нет. Оказывается, на вокзале все доходные места носильщиков заняты приезжими.

Тина непонимающе смотрела на него снизу вверх.

– А где же ты был тогда?

Он положил руку ей на плечо.

– Давай ты не будешь ничего спрашивать. Тебе лучше пока ничего не знать. Одно я тебе могу сказать твердо: банки я не граблю.

– И то слава богу! – Она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла жалкой. – Володя, я решила пойти продавать газеты, как раньше. Только ты не ходи на это кладбище!

– С ума сошла. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку. – Самое дело – после операции на сквозняки в переходы метро. Даже не думай. Я ведь попробую вначале, посмотрю, что у меня получится. А ты, кажется, обещала мне яичницу. Что-то я чувствую, что проголодался.

Валентине Николаевне захотелось кричать, швырять на пол предметы, молотить руками воздух – только преодолеть эту его холодную решимость сделать по-своему. Но огромным усилием она сдержалась и пошла к плите. Потом они с Азарцевым выпили чаю, а уже почти ночью, когда они легли в постель, впервые за долгое время между ними произошло нечто, отдаленно напоминавшее любовную игру.

9

Получить возможность поработать во Франции Тане помог отец, доктор наук, биохимик. Не его вина, что к тому времени, когда они с женой, Таниной мамой, смогли, наконец, опериться – закончить аспирантуру и докторантуру, получить лабораторию, определить объем интересующих их проблем и заняться их решением, советская наука вконец развалилась, а российская еще не родилась. И поскольку институт, в котором работал отец, перешел сплошь на хозрасчетные (в каком-то смысле денежные, но прикладные) темы, отец счел за лучшее отложить в долгий ящик все будущие проекты фундаментальных разработок и заниматься тем, чем дают.

Таня была единственной дочерью. Родители воспитывали ее сообразно собственным представлениям о жизни, но девочка оказалась совсем из другого теста. Научно-туристическо-гитарно-песенный быт, в котором, не особенно заморачиваясь, жили родители, она лет с шестнадцати уже терпеть не могла. В походы не ходила, Визбора и Митяева не пела, крыскам и мышкам в лаборатории, куда водили в детстве, когда садик закрывался на карантин, не умилялась. Единственное, что сделала не вопреки желанию родителей, – окончила медицинский, и то не по собственному выбору, а просто потому, что вообще не знала, чем хочет заниматься в жизни. Ничем не хотела. «В банке корпеть целый день за компьютером – скучно. В газете журналисткой на побегушках – куража нет. Иняз закончить – всю жизнь тупицам чужой язык в головы вдалбливать – вообще повеситься можно», – так размышляла Таня классе в девятом. А в медицинский хоть поступить было легче – папа и мама с проректором все шесть лет на лекциях рядышком сидели.

Но все-таки, к облегчению родителей, Таня училась хорошо, легко. Может быть, сказывались естественно-научные гены и постоянные разговоры о медицинских проблемах, которые Таня с детства привыкла слушать, как другие дети слушают сказки. Поэтому после того как она прошла необходимую постдипломную специализацию по реанимации и анестезиологии (выбрала она эту специальность, как менее скучную из совершенно невыносимого длинного ряда других очень скучных медицинских профессий), родители сочли за лучшее отправить ее поучиться за границу. Во-первых, чтобы все-таки привести в нужное русло ту неуемную, но невостребованную энергию, которая доставляла столько хлопот ей самой, во-вторых, чтобы сохранить с дочерью хоть какие-то отношения, так как в последние несколько лет скучающая и переполненная энергией одновременно Таня родителей на дух не переносила.

«Это называется «девушка созрела», – пояснял Василий Николаевич ситуацию и так все прекрасно понимающей жене. Но пустить зря растрачиваемую энергию в русло замужества и материнства тоже пока не получалось. К счастью или к несчастью, Танечка предъявляла весьма завышенные требования к потенциальным женихам. Вероятно, по этой причине женихов вообще не было. Кроме прежнего коллеги, маленького армянина Ашота Оганесяна – парня умного, доброго и порядочного, к тому же прекрасного профессионала, но по причине неподходящего роста и комической внешности Таней отвергнутого.

Вот поэтому-то, когда появилась возможность выхлопотать грант для стажировки за границей, Танин отец ею воспользовался, не без принесения, однако, жертвы. В роли агнца выступил младший научный сотрудник из соседней лаборатории Женя Савенко. До него дошли слухи о том, что его обошли, но ничего конкретного Женя не знал, поэтому относительно спокойно продолжал двигать науку. А в Париж вместо него поехала Таня.

Но все-таки Таня вполне подходила для этой поездки. Кроме того, что она и в самом деле была умна, она к тому же не любила выглядеть дурой. Еще она была вынослива, работоспособна и знала французский язык, что несомненно работало на нее. Прежде чем ехать в Париж, Татьяна внимательно прочитала отцовские работы, в первую очередь, конечно, те, в которых была указана соавтором; затем получила у отца консультации по поводу научных проблем, которыми предстояло заниматься. Таким образом всего лишь за месяц интенсивной подготовки она сравнялась своими знаниями с теми, кто занимался самостоятельно в течение нескольких лет. А поскольку у нее имелся хоть и маленький, но опыт практической работы, быстро соображала, где и как можно применить полученные знания на практике, соотнести их с применением уже существующих лекарств. И отец, который хоть и любил дочку по-прежнему, но был недоволен ею, не мог не признать, что Таня отправилась во Францию достаточно подготовленным специалистом.