Читать книгу "Дитя магии - Дарья Гущина"

«Серебряный единорог» оказался небольшим деревянным пятиэтажным домиком, по виду больше напоминающим сказочный теремок, чем постоялый двор. Над широким деревянным крыльцом красовалось название, в круглых окошках призывно теплился мягкий свет, отражающийся от резных ставен, с темных стен струился пышный плющ. Домик был отделен от парка невысоким плетеным забором. Некоторое время я зачарованно рассматривала строение, утопающее в сумраке высоких деревьев, пока меня не поторопил заморосивший дождик.

— Ослик, пошли. — Я несильно дергаю за ухо засыпающую на ходу скотинку и, открыв калитку, спешу укрыться от непогоды под крышей.

Дождь полил как из ведра, в считанные мгновения, превращая нас из грязных путников в не менее грязных промокших куриц. Оптимизма сей факт мне не добавляет, поэтому я довольно бесцеремонно начинаю барабанить в дверь серебряным молоточком.

— Уже иду! — раздался из-за двери звучный женский голос, и на крыльцо хлынули потоки яркого теплого света.

На пороге стояла невысокая миловидная женщина, по всему видно, хозяйка, одетая в длинное темное платье и белый накрахмаленный передник, а из-под кружевного чепца на меня с удивлением смотрели добрые голубые глаза. Хозяйка поправляет выбившийся из прически темный локон и изумленно произносит:

— Добрый вечер. Я вас знаю?

Я, не сразу сообразив, в чем дело, с не меньшим изумлением смотрела на нее, пока не догадалась вспомнить о бабушкином письме.

— Э-э-э… Меня — вряд ли, а вот это — вроде должны. — Я вытащила из кармана промокшей пижамы почему-то абсолютно сухое письмо и протянула его женщине.

Та, быстро пробежав глазами тонкие строчки, с ласковой улыбкой посмотрела на меня:

— Я должна была сразу догадаться, откуда ты. Лекс, кажется? (Я удивленно киваю.) Ты точная копия своей бабушки в молодости. Проходи, пожалуйста. Наверное, промокла вся до нитки? Боги, в каком ты виде! Что случилось?

— У меня коня украли, — сконфузившись, пробормотала я, переминаясь с ноги на ногу и не решаясь проходить в такую чистоту.

— Заходи, заходи, — мягко подтолкнула меня гостеприимная хозяйка, — там во дворе ты что-то оставила?

— Моего ослика, — поясняю, шагнув за порог и снимая грязные тапки, — а с ним и все мои вещи.

— Я обо всем позабочусь, не переживай. — Женщина, взяв меня под руку, повела за собой.

Горящие в коридоре свечи отбрасывали слабые тени, озябшие ступни приятно грел толстый пушистый ковер, а хозяйка, показывая дорогу, без устали выпытывала историю моих похождений. И пока мы, пройдя коридор, поднимались по витой лестнице, я успела ей вкратце все рассказать. Ну, не все, конечно, зато не приврала ни разу.

На пятом этаже мы остановились, и хозяйка (кстати, она попросила называть себя Эльдой), зажигая многочисленные свечи, показала мне мою комнату. Планировка пятого этажа показалась мне несколько странной: лестница вывела нас почему-то прямиком на балкон, где стоял мягкий диван и столик, а с балкона через стеклянную дверь мы прошли в комнату.

— Вон там ванна, — показала мне Эльда, — ужин тебе принесут наверх. За твоими сумками я послала сынишку, он наверняка уже и ослика отвел в конюшню, и вещи принес.

— Кстати о вещах, — вспомнила я и замялась: неожиданное теплое радушие хозяйки почему-то дико меня смущало.

— Так что с вещами? — встрепенулась она.

— Мокрые они все, — еще больше смутилась я. — Насквозь. Не успели высохнуть в гостинице…

— Я займусь ими, — обещает Эльда, — а ты отправляйся-ка спать. Будить тебя завтра не буду, и не проси. Ты так вымоталась, бедняжка, еле на ногах держишься. — И хозяйка, пожелав мне спокойной ночи, отправилась вниз, а я поспешно испарилась в ванной комнате. Благо, вода еще не успела остыть.

Вообще-то обычно я моюсь долго и с удовольствием, но сегодня у меня на это совершенно не оказалось сил. Только очутившись в тепле, я осознана, как устала за эти бесконечные сутки, но оно того стоило. И, вытираясь, я решила задержаться здесь на пару дней — еще и коня нужно было купить, и город посмотреть, и приобрести кое-какие дорожные причиндалы… но это все будет завтра, а пока — спать. И сон оказался настолько сильнее меня, что я умудрилась благополучно забыть про ужин.

…Мне снился Он — высокий, стройный, огненно-черный, с лоснящейся шкурой, на которой не было ни единого белого пятнышка, с длинной волнистой гривой и темными, как ночь преисподней, глазами, на дне которых сверкали красноватые искорки безумной свободы и отчаянного желания добиться ее любой ценой…

Потянувшись и стряхнув остатки сна; я выглянула из-под одеяла и лениво приоткрыла один глаз. В моей комнате уже давно гостил ясный солнечный день, встретивший меня щебетом птиц и шелестом листвы. Я счастливо улыбнулась. Пожалуй, пора вставать! Сев на кровати, я первым делом обнаружила свою многострадальную одежду, высушенную и выглаженную заботливой хозяйкой. Даже пижама и тапки были приведены в надлежащий вид! Я почувствовала, как к горлу подступает теплый комок. Она ведь меня совсем не знала, а заботилась, как о близком человеке! Надо поблагодарить Эльду, и чем быстрее, тем лучше.

Заправив постель, я вместо зарядки бодро попрыгала по комнате, умылась и, с разбега влетев в широкие домашние штаны до колен и синюю майку, побежала благодарить хозяйку, однако меня опередили. Мальчик лет двенадцати, как две капли воды похожий на Эльду, поджидал меня на балконе, с любопытством наблюдая за беспечно порхающими птичками. При виде меня он подскочил, чопорно поклонился и объявил:

— Доброе утро! Мама ушла по делам и велела принести вам завтрак. — И смущенно улыбнулся, показывая на накрытый стол.

— Привет, — кивнула я, — составишь мне компанию? Терпеть не могу есть в одиночестве!

— Конечно, — охотно соглашается маленький сорванец, сразу же подвинув к столу табуретку и усевшись напротив меня. Куда только подевалось его смущение!..

— Для начала, как тебя зовут? — Я с аппетитом взялась за фруктовый салат.

— Рони, — с набитым ртом представился он, для приличия попытавшись встать, на что я махнула рукой:

— Хватит церемоний! Ешь лучше!

Несколько минут мы усердно поглощали завтрак, причем Рони жевал так активно, словно и его сутки морили голодом. Мы с ним моментально подмели все, что было на подносе, и, приступив к чаю, завели неспешную беседу. Я подробно расспросила его о городе, «Серебряном единороге» и Эльде, а мальчик, оказавшийся не только болтливым, но и смышленым, сразу же выложил мне все, что знал, да еще и приврать умудрился.

— У мамы еще шесть постоялых дворов в городе, — с гордостью рассказывал Рони (позже выяснилось, что их в два раза меньше). — А «Серебряный единорог» — это, как мама говорит, дом для друзей. Здесь живем мы, и останавливаются только те, с кем дружит мама или давно дружила наша семья.

— Гм, — бурчу я, — интересно, где это они с бабушкой подружиться успели… Ладно, потом как-нибудь обязательно расспрошу… Говоришь, Эльда будет только к вечеру?