Читать книгу "Лорды Белого Замка - Элизабет Чедвик (Англия)"

До чего же радостно было поджигать дома и видеть, как люди с криками разбегаются. Смотреть, как дым поднимается вверх и висит облаками в чистом синем небе. Вытаптывать грядки, резать скот. Давненько Гвин Фицморис не улыбался, но сейчас ему было очень весело. У него имелся свой боевой отряд, и Лливелин лично разрешил им устраивать набеги вдоль границы: пора уже наконец свести старые счеты.

Глава 42

В конце ноября мужчины обычно сидят по домам, чинят утварь, рассказывают сказки, ухаживают за скотом, отправляя его пастись поближе к дому и разнообразя скудный зимний рацион животных луговым сеном, которое они предусмотрительно заготовили летом. Женщины прядут нити и ткут тесьму. Шьют одежду из домотканой материи, набивают в башмаки и сапоги из воловьей кожи баранью шерсть, слишком грубую, чтобы из нее прясть. Дети постарше следят за огнем и помогают родителям, малыши играют с цветными камешками и деревянными лошадками, сделанными из палочек и соломы.

Однако в этом году вдоль всей валлийской границы, помимо прочего, точили копья и ремонтировали щиты, долгое время пролежавшие под крышей, натягивали на луки вощеные жилы и делали стрелы из перьев гусей, крайне недовольных тем, что их ощипывают.

В Уиттингтоне и Олбербери крестьяне проходили обучение у сержантов лорда, а иногда и у него самого. Они учились разить защищенного щитом противника и прикрывать друг друга. Им объясняли, как сражаться, если твое единственное оружие – нож, которым зимой режут свиней.

– Ты же не думаешь, что они всерьез будут сопротивляться валлийцам? – спросила Мод, когда Фульк вернулся с очередного такого занятия и бросил на скамью меч из китового уса.

Какие-то деревенские мальчишки еще тренировались у мишеней для лука, и их голоса вплывали в комнату через окно.

– Нет, конечно, но, по крайней мере, эти люди смогут постоять за себя, если их загонят в угол.

Фульк ходил по комнате, как волк в клетке. Останавливался только для того, чтобы налить себе вина из кувшина, и жадно его глотал.

– Мне так легче: я чувствую себя менее беспомощным, – пояснил он. – Король или его советники по-прежнему не дают мне строить из камня. Клянусь ранами Христовыми, они меня переоценивают! Неужели я отличаюсь, по их мнению, такой доблестью, что, обладая одним-единственным каменным замком, смогу свергнуть короля? Или же они считают, что я вполне в состоянии сдерживать валлийцев, не имея такого замка?

Он подошел к окну и выглянул на улицу, сжав кулаки.

Мод вздохнула. Она не знала, что тут можно сказать, да Фульк, как она понимала, и не ждал от нее ответа. На прошлой неделе король в очередной раз отклонил просьбу Фицуорина разрешить ему, ввиду вероятного нападения валлийцев, укрепить свои замки. Правда, ему было даровано соизволение увести весь свой скот в королевский лес у Лита. Мод решила, что чрезмерная осторожность молодого Генриха была способом расквитаться с Фульком. Одному Богу ведомо, что покойный Иоанн наговорил сыну, рассказывая о мятежном семействе Фицуорин. Возможно, сын продолжал сводить старые счеты, а может быть, громкая слава, которую Фульк снискал в юности, сейчас сослужила ему дурную службу.

Мод встала рядом с мужем у окна, прислонив голову к стальным полоскам на рукаве его гамбезона.

– Ты в любом случае делаешь все, что можешь, – сказала она.

– Однако этого, скорее всего, окажется недостаточно. – Он обнял жену за талию. – Эти люди устраивают набеги на мои деревни и, как призраки, растворяются в Уэльсе. Я не могу их преследовать, и они это знают. И не могу заключить мир с Лливелином, поскольку тот помешан на войне с приграничными баронами, а они мои союзники.

Сколько раз Мод уже слышала все эти аргументы. Где же выход? Ей казалось, что их затягивает топкая трясина, из которой просто невозможно выбраться.

– Может быть, тебе стоит просто пустить сюда Лливелина? – предложила она. – Пусть захватит Уиттингтон. Тогда Генрих волей-неволей будет вынужден действовать.

– А как же моя честь? – фыркнул Фульк.

– Твоя честь не будет затронута. Ты же предупреждал Генриха, что не сможешь сдерживать валлийцев, если они будут наступать большими силами. – Мод сморщила нос. – Хотя гордость твоя, конечно, пострадает.

– Если я отдам Лливелину Уиттингтон, то подставлю под удар близлежащие селения. Все это будет разрастаться, как снежный ком. – Он взъерошил волосы и вздохнул. – Пойду одеваться и выставлять дозоры.

Мод поцеловала мужа. Внизу Кларисса и Мабиль наблюдали за стрельбой по мишеням. Молодой Фулькин вернулся к Ранульфу Честеру, а Иво служил оруженосцем в доме Солсбери. Хорошо хоть их сыновья в безопасности, по крайней мере на время.

До чего же все это ей надоело. Сейчас Фульк вновь наденет кольчугу и отправится патрулировать границы в поисках валлийских мародеров. А ей опять предстоят долгие часы тревожного ожидания.

– Надо ехать, ничего не попишешь, – вздохнула Мод, сплетая руки вокруг шеи мужа и покусывая его за мочку уха. Огонь между ними был уже не таким буйным и всепоглощающим, как в былые времена, но по-прежнему все еще жарко горел. – Но давай ты отправишься чуть попозже, а?

Он улыбнулся и повернулся к жене:

– Даже не знаю, сумеешь ли ты меня уговорить!

Они уже давно не занимались любовью днем – когда понимание того, что их могут застать, и нарастающий по спирали восторг внезапно нахлынувшей страсти добавляют удовольствию остроты. И сейчас, оставшись наедине, супруги самозабвенно целовались и ласкали друг друга, пока шли в соседнюю комнату к кровати, срывая по дороге одежду. Ее накидка, его пояс… Башмаки, чулки, гамбезон, платье…

Когда они упали на покрывало, на Фульке осталась только рубашка, а на Мод – одна лишь сорочка. Он целовал и покусывал ее соски сквозь тонкую льняную ткань. Наконец они затвердели и упруго встали, а в горле у Мод замер сдавленный крик. Она залезла ему под рубашку, пробежала пальцами по ребрам, трогая выступающие бесформенные бугорки давно сросшихся переломов. Дальше, дальше. Плоский живот и легкий пух волос в промежности. И затвердевший в возбуждении член, натянувший ткань. Теперь настал черед Фулька сладострастно ахнуть, когда рука жены пробралась внутрь и нежно погладила его. Он высоко задрал ее сорочку, и Мод обдало холодным воздухом. По коже ее пошли мурашки: не только от холода, но и от его прикосновения – легкого, как перышко, манящего, нарочито медленного. Входя в ритм, Мод извивалась и прижималась к мужу. Она раздвинула бедра, двигаясь навстречу Фульку с разнузданной требовательностью. Он на мгновение отпрянул, дрожа мелкой дрожью.

– Прекрати, – прохрипел Фульк, тяжело дыша. – Ты думаешь, я каменный?

– На ощупь – еще как, – промурлыкала Мод и потерлась бедрами о его бок. Потом развернулась и рухнула на кровать.

Он выдохнул сквозь зубы напоенное вожделением проклятие и обрушился в нее. Мод ахнула от этого натиска и задушила крик, уткнувшись Фульку в плечо, когда ожидание наслаждения добралось до самого краешка. Она крепко стискивала Фулька, вонзая в него ногти, и дыхание с жалобными стонами вырывалось у нее из горла, а когда почувствовала, что муж весь подбирается, чтобы отступить, прижала его плотнее.