Читать книгу "Арабы. История. XVI–XXI вв. - Юджин Роган"

Неожиданно даже самое богатое и процветающее нефтедобывающее государство на Ближнем Востоке оказалось уязвимым перед новой силой — политическим исламом. В арабском мире выросло поколение, которое больше не верило в риторику арабского национализма. Представители этого поколения были разочарованы в своих политических лидерах, будь то короли или президенты, считая их правительства очагами коррупции, самообогащения и разложения общества. Им не нравился коммунизм и атеизм, предлагаемый Советским Союзом. Они не испытывали любви к Соединенным Штатам, считая их не более чем новой империалистической державой, продолжающей проводить в арабском мире политику «разделяй и властвуй» и продвигать интересы Израиля за счет арабов. Урок, извлеченный ими из исламской революции в Иране, состоял в том, что ислам может быть сильнее всех врагов вместе взятых. Сплотившись вокруг вечных истин своей религии, мусульмане могут свергнуть загнившие автократии и противостоять любым сверхдержавам. Арабский мир вступил в эпоху новых политических и социальных перемен, вдохновленных силой ислама.

Глава 13. Сила ислама

Каждый год 6 октября в Каире проходит традиционный военный парад, посвященный очередной годовщине арабо-израильской войны 1973 года. Вооруженные силы Египта демонстрируют свою мощь на фоне современной пирамиды — Мемориала Неизвестного солдата, возведенного по приказу президента Садата в честь павших в Октябрьской войне.

Парад в День вооруженных сил был учрежден в лучшие времена президентства Садата, когда он стал «героем переправы» через Суэцкий канал, а Египет привел арабский мир к первой военной победе над Израилем. Это было до того, как сепаратный мир с еврейским государством серьезно подорвал авторитет Египта среди соседей.

Садат старался привлечь максимум внимания египетской и международной общественности к этому параду, на котором всегда присутствовал лично, в полном блеске своей славы. В этот день он мог забыть об изоляции Египта в арабском мире — в ответ на Кэмп-Дэвидские соглашения другие арабские страны разорвали отношения с Египтом, а Лига арабских государств перенесла свою штаб-квартиру из Каира в Тунис. Эти меры только усилили решимость Садата праздновать успехи войны 1973 года как предмет национальной гордости.

6 октября 1981 года Садат с надлежащей помпезностью восседал на центральной трибуне, одетый в яркий парадный мундир, с орденами, в окружении членов правительства, генералитета, священнослужителей и представителей иностранных государств. Перед глазами зрителей маршировали пешие расчеты, с грохотом проходили колонны танков, бронетранспортеров и ракетных установок. В небе с ревом пронеслась эскадрилья истребителей, выпустив шлейфы разноцветного дыма. «Теперь перед нами проходит артиллерия», — торжественно объявил диктор, когда перед трибуной появились невзрачные артиллерийские грузовики с гаубицами на прицепе.

Внезапно один из грузовиков остановился. Из его кабины выпрыгнул военный и бросил в сторону правительственной трибуны несколько шумовых гранат. В тот же момент три его сообщника, находившихся в кузове грузовика, открыли по Садату огонь. Из-за полной внезапности нападения бойня беспрепятственно продолжалась 30 секунд. Скорее всего, Садат был убит первыми же выстрелами.

Лидер группы подбежал к правительственной трибуне и принялся в упор расстреливать распростертое тело президента, пока президентские телохранители не опомнились и не открыли по нему ответный огонь. «Я Халид аль-Исламбули, — крикнул раненый убийца. — Я убил фараона и не боюсь смерти!»{1}

Убийство Садата, транслировавшееся в прямом телеэфире, потрясло весь мир. Крошечная исламистская группировка вынесла свой приговор и расправилась с президентом самого могущественного арабского государства. Иранская «болезнь» распространилась на арабский мир, где набирающие силу исламистские движения начали бросать все более серьезные вызовы властям.

Когда Халид аль-Исламбули крикнул: «Я убил фараона!», он вынес Садату приговор как светскому правителю, ставящему человеческий закон выше религии. Исламисты были объединены убеждением, что мусульманские общества должны управляться в соответствии с «законом, который дал людям Бог» — шариатом. Под ним понимается совокупность исламских законов, вытекающих из Корана и сунны пророка, а также норм и предписаний, разрабатываемых исламскими богословами. Исламисты считали своих светских правителей врагами и называли их «фараонами». Коран, как и еврейская Библия Танах, изображает фараонов Древнего Египта кровавыми деспотами, которые, забыв о Божьих заповедях, правили своим народом на основе несправедливых человеческих законов. В Коране содержится не менее 79 аятов (фрагментов), осуждающих фараонов. Радикальные исламисты выступали за насильственное уничтожение новых фараонов арабского мира, считая это необходимой мерой на пути к свержению светских режимов и построению на их месте исламских государств. Халид аль-Исламбули был одним из таких экстремистов, и, назвав египетского президента фараоном, он фактически заявил о законности его убийства.

Исламисты были не единственными, кто не любил Анвара Садата. На его похороны, состоявшиеся 10 октября 1981 года, съехалось множество политических деятелей из разных стран мира. Среди присутствующих были три американских президента — Ричард Никсон, Джеральд Форд и Джимми Картер, которые тесно сотрудничали с Садатом. Израильскую делегацию возглавлял сам премьер-министр Менахем Бегин, разделивший с Садатом Нобелевскую премию мира, присужденную им в 1978 году за подписание мирного договора между Египтом и Израилем. Но из всех членов Лиги арабских государств только три страны — Судан, Оман и Сомали — прислали на похороны своих представителей.

Также бросалась в глаза малочисленность представителей египетских элит, удостоивших траурную церемонию своим присутствием. Известный журналист и политолог Мухаммад Хайкал, имевший свои причины для обид на Садата (за месяц до его убийства Хайкал был арестован и брошен в тюрьму в рамках очередной кампании по борьбе с оппозицией), едко заметил, что «мало кто из соотечественников скорбел по поводу смерти человека, которого на Западе оплакивали как прогрессивного и прозорливого государственного лидера»{2}.

Как бы то ни было, и почитатели, и враги Садата были удовлетворены местом, выбранным для его погребения. Его сторонники считали, что «герой переправы» достоин покоиться в Мемориале в честь павших в войне 1973 года, напротив которого он и был застрелен. Исламисты испытывали удовлетворение оттого, что фараон похоронен в тени воздвигнутой им пирамиды.

Исламистам удалось убить президента Египта, но им было не под силу свергнуть египетское правительство. Вскоре после смерти Садата у Египта появился новый «фараон» — вице-президент Хосни Мубарак, который 6 октября отделался легким ранением и 14 октября встал во главе страны. Египетские силы безопасности арестовали сотни подозреваемых и, по слухам, подвергли их жестоким пыткам.

Полгода спустя, в апреле 1982 года, пятеро обвиняемых в убийстве Садата были приговорены к смертной казни: Халид аль-Исламбули, три его сообщника и их идеологический лидер, инженер-электротехник по имени Абд ас-Салам Фараг, автор памфлета, призывавшего к джихаду против «неисламских» (т. е. светских) арабских правителей. Казнь превратила убийц Садата в мучеников, и на протяжении всех 1980-х годов исламистские группировки продолжали вести борьбу, зачастую насильственную, против египетского правительства в тщетной попытке превратить светскую арабскую республику в Исламскую республику Египет.