Читать книгу "Индукция страсти - Лина Мур"

– Как закончишь с рукой, проверяй её пульс. Если он изменится, то скажи мне. Если хоть на один удар ослабеет, я хочу об этом знать, – добавляю, доставая из коробки перчатки, иглу, нити, шприц и растворы. В моём доме имеется достаточно медикаментов и материалов, особенно в такое время, а Гамильтон привёз ещё больше. И это, надеюсь, поможет.

В молчании он обрабатывает порез, нанесённый мной, а я обкалываю место разрывов тканей обезболивающим, замораживая кровь. Чувства. Яркость. Я замораживаю себя вместе с ней, чтобы застыть на этом моменте и навсегда запомнить урок.

Мне не впервой зашивать раны, но первый раз я это делаю это с той, чью боль ощущаю на себе. Страшно. В такие моменты я переживаю всё в другой обстановке. Моё сознание перемещает нас в хирургическую палату, где остаёмся только я и она. Когда игла пронзает кожу Бланш, она с такой же силой проникает и в моё сердце. И я чувствую, как шов за швом она вызывает внутри меня жестокое и глубокое раскаяние. Люди, которых я убил, даже не задумываясь над тем, имею ли я право забирать их будущее, сейчас окружают меня и наслаждаются моими страданиями. Они смеются надо мной и вновь указывают на меня пальцем, проклиная каждый мой вздох. И я заслужил. Да, я всё это заслужил. Меня ломает на несколько частей, хруст костей и желание ещё больше ощутить пепел смертельной агонии разочарования в себе. Мне бы хотелось быть другим. Я не имею понятия, откуда во мне столько жестокости. Почему я такой? Что сделало меня таким чудовищем? Многолетние задания, опыт и постоянное насилие лишь усугубили моё невменяемое состояние. Вероятно, я всё же психопат. Убийца всего живого, которому в наказание позволили иметь сердце. И это извращённая шутка генетического сбоя.

Отмываю руки от крови и смачиваю чистое полотенце. Возвращаюсь к Бланш и вытираю её кожу, не оставляя ни единого напоминания о том, что когда-то я мечтал об этом. Нет. Я не хочу больше ощущать металлический привкус, её крови на своих губах. Нет. Это слишком больно, ведь в таком случае я потеряю её. А когда на весах сознания стоит жизнь Бланш, то я проигрываю моментально.

Какая же она красивая. Невероятно красивая женщина для меня. И дело не в её скулах, не в её глазах, не в её губах, не в её параметрах. Для моего разума это самое идеальное создание, которое я когда-либо изучал. Она уникальна изнутри.

– Сэр, пульс повысился на два удара, – тихо произносит Гамильтон, а я продолжаю стирать кровь с её лица.

– Я понимаю, почему ей понадобилось так много времени, чтобы приехать в больницу к Кьяре и перевезти её. Она попрощалась с Молли, потому что не имела понятия, выживет ли, когда вернётся сюда. Предполагаю, Бланш написала ей, будучи под действием морфия. Уилсон отвёз её туда, где ей помогли, но она не смогла справиться со слабостью своего организма. Никто бы не смог, – мой голос севший, полный боли и горечи проносится в тихой комнате.

– Вы думаете, она уснула? – Спрашивает Гамильтон.

– Да. Эмоциональная сторона этой женщины развита намного выше, чем у кого-то другого. Её сознание ярко и красочно показывает ей последствия, и она переживает их несколько раз. Сначала внутри, а затем в реальности. Никто не заметил её ранения из-за всплеска адреналина. Её вена проколота в двух местах. Она вколола себе вспомогательное средство защиты, чтобы выполнить обещание, данное Кьяре, которая была права – Бланш никогда не бросит тех, к кому испытывает симпатию, она будет бороться до конца. Она это и делала. Затем попросила Уилсона спрятаться, а сама, убедившись, что Кьяра в безопасности, поехала сюда. Она шла пешком, чтобы запутать следы. Действие адреналина закончилось, боль стала сильнее, слабость от потери крови отдавалась невыносимой тональностью в теле, а разум имел цель, и она добралась до неё. Отсюда обморок и долгий сон, – бросаю окровавленное полотенце в раковину и стягиваю перчатки.

– Она сказала вам, кто заказчик?

Слабо улыбаясь, киваю и дотрагиваюсь до её бледной щеки внешней стороной пальцев.

– И кто?

– Я.

– Но… сэр, это же… простите, но это невозможно. Это ложь, – тихо возмущается Гамильтон.

– Нет. Я видел правду в её глазах и в каждой слезе, скатывающейся по лицу. Я слышал правду в каждом слабом стоне и безмолвной мольбе остановиться. Я чувствовал правду. Она не лгала, – качая головой, медленно поглаживаю лицо Бланш.

– Как такое может быть? Вы же не могли забыть о том, что сделали такое?

– Нет, не мог. Встретив эту женщину хоть раз, я навсегда бы сохранил её в своём сознании. Её обманули. Возможно, она считала, что работает на меня. Кто-то прикинулся мной, вёл её по неверному пути и преподнёс всё так, словно я когда-то отдал такой приказ, находясь в неадекватном состоянии. Но она запомнила всё и начала работать над собой. Она развивалась, стремилась, наконец-то, познакомиться со своим заказчиком лично и боялась сказать правду. Опасалась за то, как я отреагирую на это. И я подтвердил все её мысли, вынудив испытать ещё больше той ужасной боли, которая никогда не превратится во что-то прекрасное. Я не умею её дарить. Я могу лишь наказывать ею до последнего вздоха моей жертвы. К сожалению, Бланш и стала этой жертвой, – вздыхая, убираю руку и достаю большой пластырь, чтобы заклеить рану.

– Но кому это нужно? Нейсон? Или кто-то ещё, сэр? Это же столкновение лбами на ринге и настоящий бой насмерть между вами, – шокировано шепчет Гамильтон.

– Это и предстоит узнать, почему она так уверена в том, что я её заказчик. И Бланш говорила. Она упоминала так часто, что живёт для меня, дышит для меня и совершила невозможное, чтобы быть достойным противником. Единственным противником, которого я буду бояться. Я был глух и слеп к её словам, ведь даже не представлял, насколько она больна несуществующим заданием, – аккуратно заклеиваю последний уголок и выпрямляюсь.

– Но, мистер Рассел, если бы не её задание, то вы бы не смогли узнать о том, что угрожает нескольким странам, – замечает он.

– Ищешь что-то хорошее в этой ситуации? А если я признаюсь, что меня не волнуют другие жизни, кроме её. Я настолько чёрств ко всем и зациклен на её пульсе, что готов навсегда отказаться от своей клятвы. Думаю о побеге, чтобы спасти Бланш и сестру. Для меня сейчас нет ничего важнее этого. Я собираюсь всё бросить, только бы она была жива. Проверь, как там дела у Молли и принеси мой халат из спальни. Я переодену её, здесь всё в крови. Всё в крови, – бросаю на него быстрый взгляд, и когда получаю кивок о согласии, снова поворачиваюсь к Бланш.

Когда убеждаюсь, что мы остались одни, пододвигаю стул и просто сажусь на него. То, что я сделал, непростительно. У людей, подобных мне, никогда не появляются мысли о том, чтобы покаяться, сходить в церковь или же поверить в Бога. Для нас этого не существует, ведь мы убиваем, порой даже не спрашивая, для чего всё это. Почему мы должны насыщать своё сознание насилием, а не чем-то другим, к примеру, чувствами? Я никогда не задумывался об этом. Моё прошлое имеет смутные и уже вычеркнутые из сознания картинки воспоминаний, которых я сам себя лишил, освободив место для работы. Но, выходит, и работать я уже не могу. Я потерял всё, за что мог ухватиться и найти разумное объяснение причин, по которым стал таким. Жалким. И мне не стыдно за это. Мне не стыдно больше принимать тот факт, что я могу ошибаться, посылая смертельные невидимые пули в грудь другого человека. А они, так и не достигнув сердца, рикошетом ударяют по моему, разваливая его на части. Я рассыпаюсь на мелкие атомы от разочарования во всём, что существует в этом мире. Секс не так важен в жизни. Моё мнение не изменилось, но я совершенно точно увидел, как сильно может женщина влиять на восприятие, заставляя мечтать. У меня нет будущего даже с Бланш, потому что никогда не стану нормальным человеком. Я уже психически сломлен. У меня нет границ. Нет чувства, что я должен остановиться. Нет минимума и максимума. Нет ничего, что я мог бы пообещать ей. Только кровавую дорожку из убийств до моей могилы.