Читать книгу "История Персидской империи - Альберт Олмстед"

На месте разрушенного Тира — большого центра торговли Восточного Средиземноморья — Александр принял решение основать новую столицу, которая должна была носить его имя. Старый центр торговли Навкратис не имел хорошего местоположения для этой цели; более подходящее место было найдено чуть западнее Канопского устья Нила, которое со времен греческих героев было гаванью, куда приплывали торговые корабли из Греции. Раньше на этом месте стояла рыбацкая деревушка Ракотис, которая была передовым постом, который предупреждал о появлении греков и финикийцев и усмирял вечно непокорных скотоводов. Он располагался на известняковой гряде между морем и озером Мареотис, и поэтому там был сухой и полезный для здоровья климат. Остров Фарос длиной почти 5 километров защищал это место от опасных ветров и со своей подветренной стороны предоставлял отличную гавань. Короткий канал доставлял сюда питьевую воду и являлся средством прямой связи с Нилом. Но что также немаловажно, отсюда можно было кратчайшим путем добраться по морю из Египта в греческие земли, не только в Европейскую Грецию и греческие города-государства в Азии, но даже больше в западные колонии, которые должны были вступить в период своего величайшего расцвета.

Дейнократ, родосский архитектор храма Артемиды в Эфесе, последовал за Александром; ему было поручено все распланировать на этом длинном узком месте. Он применил принцип шахматной доски, недавно привезенной с Востока Гипподамом из Милета; ориентация этой схемы строго с востока на запад, возможно, оправдывает то, что греки приписывают ему всю систему. Были намечены линия стены, рыночная площадь и место для храмов греческих богов и Исиды. Праздник, приуроченный к 25-му числу месяца тиби (30 января) 331 г. до н. э., ознаменовал основание города. Прибыл Гегелох (полководец в армии Александра. — Пер.) с вестью о том, что остров Тенедос перешел на их сторону, Фарнабаз взят в плен на Хиосе, а Лесбос и Кос стали македонскими.

Александр в оазисе Аммона Сивахе

На протяжении предшествовавших веков храм Амона в оазисе Сивах, расположенном в Ливийской пустыне, заменил — по крайней мере, в глазах иностранцев — более древний храм в Фивах ста ворот. Лидийский царь Крез был первым чужеземцем, который обращался к его оракулу за советом, хотя, по греческой легенде, ими были Персей и Геракл. Камбису не удалось разграбить оазис, но ливийские греки сделали этот храм своим собственным, а через них бог Амон стал известен в Европе. Пиндар посвятил ему храм в Беотийских Фивах, а его статую, изваянную знаменитым скульптором Каламисом, еще можно было увидеть во II в. до н. э. Пиндар также написал гимн для амонийцев Ливии. Еврипид знал, что люди ходили за советом «в безводные края» к Амону, тогда как для жителя Кирены Амон был «нашим богом». Аристофан ставил этого оракула на второе место после Дельфийского. Во время Пелопоннесских войн афиняне посылали к этому богу официальную делегацию, а спартанец Лисандр нанес ему визит лично. Гелланик (греческий историк V в. до н. э. — Пер.) написал путевые заметки, путешествуя через пустыню к храму, расположенному в оазисе. До этого Афины заплатили за новый храм и удлинили название священной триремы, назвав ее «Саламиния Амониас». Была веская причина, по которой Александр должен был во всеуслышание объявить о своем намерении нанести визит оракулу, особенно потому, что в это святилище приходили за советом его предки Персей и Геракл, а он сам мог претендовать на то, что ведет свой род от Амона!

При полном параде Александр повел свои войска вдоль пустынного побережья в Паретоний, который позднее стал утверждать, что Александр был его основателем. Оттуда он повернул на юг и пошел по дороге в пустыне, которой пользовались жители Кирены, чтобы добраться до оазиса. Неожиданный дождь утолил жажду людей; две вороны и две говорящие змеи направляли их путь — по крайней мере, согласно преданию. В своем самом широком месте оазис Амона протянулся всего лишь на 8 километров; он существовал благодаря источнику, который менял температуру — так говорили — по часам дня. Соль — единственный продукт, который экспортировал оазис, увозили к Нилу в корзинах из пальмовых листьев, потому что она была чище, чем морская.

Среди пальм и оливковых деревьев Александр увидел перед собой отдельно стоящий холм, на котором находился знаменитый храм внутри участка, окруженного сложенной из каменных брусков оградой, размером 36,5 × 45,5 метра. Храмовым служителям было велено переодеться в знак уважения и встать снаружи храма во двориках и залах с колоннами, а он один в обычной одежде вошел во внутреннее святилище в дальнем конце храма, которое имело размеры всего 4 × 4 метра. Под крышей из огромных блоков, украшенной необычными фигурами и еще более странными иероглифами, он в неверном свете увидел на алтаре золотой ларец, в котором хранилось изображение бога, сделанное из различных драгоценных камней. Вдохновленный самим богом, прорицатель заставил изображение давать ответ посредством наклонов головы и знаков и провозгласил, что Александр сын бога.

Через прорицателя Амон приветствовал Александра как отец, признавший своего сына. Не поняв приветствия, Александр подумал, что с ним говорит его отец Филипп, и спросил, избежали ли расплаты его убийцы. Прорицатель предупредил его не говорить так; его истинный отец не был смертным, и Александр должен изменить свой вопрос. Затем были процитированы письма к его матери Олимпиаде с целью показать, что он получил тайные ответы, которые он сообщит ей после своего возвращения. Можно подвергать сомнению подлинность писем, но не может быть сомнений в том, что ему было сказано, что он на самом деле сын Зевса-Амона. Сообщали также, что одним из его вопросов был: станет ли он властелином и повелителем мира, и бог ответил, что все это будет дано ему. От местного «философа» Псаммона, который, если верить грекам, учил, что все люди находятся во власти божьей, он узнал, что Зевс-Амон правил миром, который он передал своему вновь обретенному сыну.

Культ царя

Александр был принят как законный фараон, и, как таковой, он был физическим сыном бога. Его божественное рождение изображали на стенах храмов, чтобы все могли это увидеть, а самого фараона часто называли «добрым богом». В своем земном облике Александр был «царь юга и севера, Сетеп-эн-Амон-мери-ре, сын солнца, владыка восходов, Арксандр».

И хотя он лично никогда не приезжал в Фивы, его изображение стало знакомым его жителям. В святилище Луксора были убраны четыре колонны, и, хотя на стенах был оставлен барельеф Аменхотепа III, на свободном месте была построена часовня, открытая с обоих концов; в нее был помещен ковчег Фиванского Амона, а изнутри и снаружи стояли статуи Александра перед различными богами Фив. В Карнаке вход в четвертый пилон был восстановлен и стал носить его имя. Справа от внутреннего святилища, в часовне, построенной Тутмосом III, находились несколько барельефов, на которых царь совершал жертвоприношения; пустые стены были заполнены такими же сценами, на которых Александр совершал богослужение. Исполнены они хорошо, потому что еще были живы скульпторы Тридцатой династии, а яркие цвета хорошо сохранились до наших дней. Похожая реставрация была осуществлена в храме бога Хонсу. Несомненно, Александру были показаны такие же, ныне утраченные, барельефы в Мемфисе и дельте Нила. Александр узнал, что для местного населения было само собой разумеющимся, что царствующего монарха провозглашают богом. Он был еще молод, но его завоевания были столь экстраординарны, что без божественной помощи они не могли бы осуществиться. Поэтому ему было легко осознать свою царскую власть как данную ему богом. Так в греческом мире возник культ царя.