Читать книгу "После ссоры - Анна Тодд"

Приезжаю в Грэндвью, но медсестра на посту отказывается хоть что-нибудь сказать мне про Зеда. Она даже не хочет говорить, здесь ли он сейчас и привозили ли его сюда вообще.

– Он мой парень, и мне надо его увидеть, – говорю я этой явно ненатуральной блондинке.

Она внаглую надувает пузырь из жвачки, продолжая накручивать на палец локоны.

– Твой парень? Этот, весь в татуировках? – смеется она, по-видимому, не поверив мне.

– Да, это он. – Говорю резко, почти угрожающе, и я сама поражена, что могу так.

Судя по всему, это сработало – медсестра пожимает плечами и сообщает:

– Прямо по коридору и направо, первая дверь слева.

Затем она куда-то уходит.

Ну, это было не так уж сложно. Мне надо почаще вести себя так уверенно. Иду вперед, придерживаясь указаний, и в итоге оказываюсь у нужной двери. Она закрыта, и я осторожно стучу, прежде чем зайти. Надеюсь, она не ошиблась с палатой.

Зед сидит на краю больничной койки. На нем только джинсы и носки. Боже, его лицо!

– О господи! – не сдерживаюсь я, разглядев его получше.

У него сломан нос – об этом я уже знала, – но выглядит это просто ужасно. Он опух, а оба глаза подбиты. Почти вся грудь перебинтована, и только на татуировке в виде нескольких звезд, чуть ниже ключицы, нет ни повязок, не порезов.

– Ты в порядке? – спрашиваю я, подходя к койке.

Надеюсь, он не разозлится из-за того, что я пришла сюда – ведь это все из-за меня, в конце концов.

– Не совсем, – робко отвечает Зед.

Он тяжело выдыхает и взъерошивает волосы, а потом открывает глаза. Он хлопает рукой по кровати рядом с собой, и я сажусь к нему.

– Мне так жаль. Расскажи мне, что случилось.

Карамельно-карие глаза Зеда ловят мой взгляд, и он кивает.

– Я был в лаборатории – не в той, которую показывал тебе, а в лаборатории растительных тканей. Он пришел туда и начал говорить мне о том, чтобы я держался от тебя подальше.

– И что потом?

– Я сказал, что ты не его собственность, и он ударил меня головой о металлическое заграждение.

От этих слов я вздрагиваю и смотрю на его нос.

– Ты правда сказал ему, что переспал со мной? – спрашиваю я, не зная, верю ли я в это.

– Да. Правда. Прости, что я сказал ему такое, но ты должна понимать: он набросился на меня, и это был единственный способ задеть его. Я чувствую себя просто ублюдком из-за того, что сказал это. Мне правда очень жаль, Тесса.

– Он обещал мне, что будет держаться от тебя подальше, если я сделаю то же самое, – признаюсь ему я.

– Ну, похоже, он в очередной раз нарушил обещание, – подчеркивает он.

С минуту сижу молча и пытаюсь представить ситуацию целиком. Я злюсь на Зеда из-за того, что он сказал Хардину, будто мы с ним спали, но я рада, что он признался в этом и извинился. Не знаю, кто из них обоих злит меня больше. Трудно сердиться на Зеда, видя, что по моей вине он получил столько травм и что, несмотря на это, он все равно остается добр ко мне.

– Прости, что из-за меня с тобой постоянно что-то случается, – говорю я.

– Ты не виновата. Это моя вина – и его. Просто он считает тебя своей собственностью, и это меня раздражает. Знаешь, что он мне сказал? Что мне не стоит «связываться с тем, что принадлежит ему». Вот что он говорит, когда тебя нет рядом, Тесса.

Его голос звучит тихо и спокойно, совсем не как у Хардина.

Мне не нравится, что Хардин считает, будто он владеет мной, но когда об этом говорит кто-то другой, это меня раздражает. Хардин не умеет справляться с эмоциями, и у него никогда раньше не было серьезных отношений.

– Просто он по натуре собственник.

– Ты что, защищаешь его?

– Нет, я его не защищаю. Я не знаю, что и думать. Он в тюрьме… в смысле, в камере заключения кампуса, а ты в больнице. Для меня все это уже слишком. Я знаю, что не должна жаловаться, но эти неугасающие страсти мне уже надоели. Как только я чувствую, что могу спокойно вздохнуть, происходит что-то еще. Это меня убивает.

– Он тебя убивает, – поправляет Зед.

Дело не только в Хардине, а во всем, что происходит: этот университет, так называемые друзья, которые меня предали, Хардин, Лэндон, собирающийся уехать, моя мать, Зед…

– Но я сама себя в это втянула.

Зед отвечает с легким раздражением:

– Перестань брать на себя вину за его ошибки. Он делает это, потому что ему наплевать на всех, кроме себя. Если бы ты была ему дорога, он сдержал бы обещание и не подходил ко мне. Он не подвел бы тебя в свой день рождения… Я могу продолжать этот список бесконечно.

– Это ты присылал мне сообщения с его телефона?

– Что? – Упершись рукой в кровать, он двигается ближе ко мне. – Черт! – сквозь зубы ругается он из-за боли.

– Тебе что-нибудь нужно? Может, позвать медсестру? – предлагаю я, сразу забыв о нашем разговоре.

– Нет, я уже скоро поеду домой, сейчас как раз должны заполнить бумаги на выписку. Так что ты говорила про сообщения? – спрашивает он.

– Похоже, Хардин думает, что это ты писал мне с его мобильного на той вечеринке, чтобы я ждала его в гости, когда он об этом даже не знал.

– Он врет. Я бы никогда такого не сделал. Зачем мне это?

– Не знаю, Хардин считает, что ты пытаешься настроить меня против него или что-то вроде того.

Зед слишком пристально смотрит на меня, и мне приходится отвести взгляд.

– Он и сам с этим неплохо справляется, разве не так?

– Нет, не так, – возражаю я.

Как бы сильно я на него ни злилась и как бы ни сбивали меня с толку слова Зеда, я буду на стороне Хардина.

– Он говорит это только для того, чтобы ты стала считать меня каким-то злодеем, хотя я не такой. Я всегда был рядом с тобой, когда он уходил. Он даже не может сдержать обещание. Он ворвался туда и набросился на меня – и еще на преподавателя! Он все повторял, что убьет меня, и я почти был готов ему поверить. Если бы там не оказалось профессора Саттона, этим бы все и закончилось. Он знает, что сумеет побороть меня, потому что у него не раз это получалось. – Зед вздрагивает и поднимается с койки. Берет со стула свою зеленую футболку и поднимает руки, чтобы натянуть ее. – Черт. – Он роняет футболку на пол.

Я вскакиваю, чтобы помочь ему.

– Подними руки насколько сможешь, – говорю ему я.

Он вытягивает руки вперед, и я помогаю ему одеться.

– Спасибо. – Зед снова пытается улыбнуться.

– Что больнее всего, нос? – спрашиваю я, снова глядя на его опухшее лицо.

– Отказ, – робко отвечает он.