Читать книгу "Полтавское сражение. И грянул бой - Андрей Серба"

— Сколько в лагере казаков?

— Гетман Мазепа взял с собой на тот берег только свою гвардию, оставшиеся казаки должны были переправиться сегодня вместе с нами. Гетман Гордиенко ушел на противоположную сторону реки со всеми запорожцами, однако уже под утро к нам прискакал один из его отрядов. Он пытался переправиться севернее Переволочны, но наткнулся на царских казаков какого-то батьки Голоты и был вынужден явиться к нам. В отряде 220 человек. Не предполагая, что мы капитулируем, они решили сражаться с русскими в наших рядах, и сейчас находятся в лагере.

— Казаки, особенно запорожцы, были нашими верными союзниками, и я не могу позволить себе в их отношении такую подлость, как отдать в руки палачей московского царя, — сказал Левенгаупт. — Шепни потихоньку капитану Дугласу, чтобы он незаметно известил запорожцев о грозящей им опасности.

— Сделаю это с превеликим удовольствием.

Капитан, состоявший адъютантом Левенгаупта уже несколько лет и пользовавшийся его полным доверием, выполнил приказ начальника, и события, которых нужно было после этого ожидать, последовали незамедлительно.

В стороне, где находились запорожцы, затрещали выстрелы, раздались ржанье и топот многочисленных копыт, людские крики и звон оружия. Через минуту в шеренгу драгун, преграждавших путь к Днепру, врезались конные запорожцы, разметали ее. Передние казаки успели броситься в воду и, держась за конские гривы, поплыли к противоположному берегу, на задних навалились подоспевшие от ближайшего к месту событий пункта сдачи оружия драгуны. В начавшемся сабельном бою силы были слишком неравны, и большая часть запорожцев была изрублена, остальные захвачены в плен. Затем, не покидая седел, драгуны открыли из мушкетов огонь по переплывавшим Днепр сечевикам, и казачьи головы одна за другой стали исчезать с поверхности воды, оставляя на ней кровавые круги...

Ближе к вечеру к Переволочне прибыл царь Петр. Приветливо поговорил с Левенгауптом и Крейцем, поинтересовался у них здоровьем «своего милого брата короля Карла», затем вдвоем с Меншиковым подошел к Днепру, где несколько часов назад предпочли погибнуть под драгунскими палашами и в водах реки, но не сдаться в плен, запорожцы.

— Жаль, Данилыч, что опять упорхнули от нас оба птаха — король Карл и изменник Мазепа. Но не только твоя в том вина — поторопились мы после сражения под Яковцами свою победу праздновать. Ну да ладно — что сделано, того не воротишь. Погоню за беглецами выслал?

— Сразу, как только шведы сложили оружие. Вдогонку за королем и Мазепой отправлены четыре драгунских полка под командованием генерала Григория Волконского и бригадира Кропотова.

— Будем надеяться, что им повезет больше твоего. Теперь хвались своим успехом у Переволочны.

— Всего пленных захвачено 16275 человек[115], из них три генерала и почти тысяча офицеров: 11 полковников, 14 подполковников, 20 майоров, 250 капитанов, 300 лейтенантов, 320 корнетов и фендриков. Угодило в наши руки и изрядное число бунтовщиков-казаков — 2700 мазепинцев и четыре десятка запорожцев.

— Откуда у Мазепы столько казаков? Тем паче что и с ним на ту сторону ушло почти полторы тысячи?

— Да какие пленники казаки, — махнул Меншиков рукой. — Вчерашние мужики-посполитые, польстившиеся на обещание Мазепы поверстать их в реестровые казаки.

— Мужики? Так и пусть занимаются мужичьими делами, работники на земле нам сейчас как никогда нужны. Вели всех выпороть так, чтобы навсегда позабыли о казачестве и саблях, и отправляй их обратно к сохам да боронам. А с запорожцами поступим по-другому — прикажи одних четвертовать, других повесить, третьих посадить на кол, а кой-кого колесовать. Пора кончать с казачьим самоволием, которое они именуют своими вековечными вольностями, в том числе не следует делать исключения и для реестровиков гетмана Скоропадского[116]. Во всей России надлежит быть единому порядку, а подчиняться она должна воле одного человека — ее хозяина, Государя-самодержца...

Петр шагнул к самому урезу воды, где набегавшие на песок мутные волны оставляли клочья желтой пены. Всмотрелся в противоположный западный берег Днепра, раздвинул губы в усмешке.

Что, милый братец Карл, на восток полз с армией как черепаха, а удираешь на запад с ее жалкими остатками как заяц? Добрый урок получил, что значит соваться завоевателем на русскую землю? Это урок не только тебе, но и всем тем, кто захочет пойти по твоим стопам или не пожелает признать за Россией ее место в Европе и попытается принизить ее роль в европейской политике. А таких будет много, очень много — и открытых врагов, и тайных недоброжелателей. Всех тех, кто отвел России место на задворках Европы, всячески препятствует ее участию в европейских делах и мечтает, чтобы она навсегда пребывала во вчерашней дремотной лени.

Нет, мадам Европа, отныне этому не бывать! Российский державный двуглавый орел набрался сил, взмахнул могучими крылами и полетел на запад. Мыслите остановить его? Напрасно тешите себя несбыточными надеждами — не удастся! Он, царь Петр, уже поквитался с давними недругами-соседями России — русский державный стяг реял и над польской Варшавой, и над Запорожской Сечью, как некогда их знамена развевались над московским Кремлем[117]. Потребуется — Россия укоротит руки и поставит на должное место и своих дальних ворогов.

А начнет она свое шествие в Европу с того, что заставит послушно следовать у своей ноги ненадежных и своекорыстных, однако пока необходимых ей союзников — таких, как саксонский курфюрст и польский, по милости русского царя Петра, король Август Второй. О, Петр знает, как поступить со своей шпагой, некогда подаренной им в знак дружбы Августу, которую тот затем преподнес в качестве своего дара шведскому королю, а русские солдаты обнаружили ее в брошенной Карлом под Полтавой палатке и возвратили первоначальному владельцу, царю Петру.

[118]