Читать книгу "Дело Томмазо Кампанелла - Глеб Соколов"

– О, боже! – простонал Томмазо Кампанелла. – Не-ет, я не верю!.. Он просто запугал ее!..

Курсант-хориновец продолжал свой рассказ, – ручку двери снаружи несколько раз подергали, впрочем, не слишком требовательно и настойчиво, – но курсант-хориновец не обращал на это внимания:

– Чувствуя, что еще немного – и я действительно натворю чего-нибудь такого, что не только не облегчит мои мучения, а наоборот, сделает мое положение еще более ужасным и безвыходным, я согласился с тетушкой, в том смысле, что мне лучше покинуть фойе театра. Несмотря на всю свою заботу обо мне, тетушка почему-то за мной к дверям на улицу не последовала, а осталась в театре. «Здесь в театре присутствует маленький двойник Господина Радио. И мы все, хориновские революционеры в настроениях, в такой ответственный момент решительного хориновского вечера не должны покидать центр действия. Сейчас произойдет последняя, отчаянная попытка не дать погибнуть хориновской революции в настроениях, которая умирает под ударами контрреволюции. Двойник Господина Радио повторит один эпизод из юности Господина Радио, тот, что случился в семидесятые годы в этом же театре на прошлой премьере постановки «Маскарада» Лермонтова с великим актером Лассалем в главной роли (нынешняя постановка – это лишь попытка восстановить прежнюю, которая давно не идет, ее копия). Господин Радио будет комментировать этот эпизод и полемизировать со своим маленьким двойником, а мы, самодеятельные артисты «Хорина», станем ему, по мере сил, помогать», – сказала она мне, и я пошел из театра прочь… Перед тем как окончательно уйти, я зашел в туалет, чтобы немного умыть лицо. Через несколько мгновений там появился Совиньи, который сразу сбил меня с ног, а потом обыскал меня, списал с моих документов название моего училища и сказал, что если я попытаюсь как-то пожаловаться на него, он обязательно разыщет меня и сведет со мной счеты сам или через дружков из преступного мира. Потом, окровавленного, он выпихнул меня за дверь туалета, а сам остался внутри. Возле туалета я встретил Лефортовскую Царевну, которая тут же подскочила ко мне и рассказала, что буквально за пару минут до этого Совиньи так сжал ей руку, что чуть не сломал ее, потом завел ее в одном из укромных мест театрального фойе за колонну, и там, где их никто не видел, силой взял у нее сумочку, вытащил оттуда паспорт, переписал из него ее домашний адрес и сказал, что если она не сопроводит его за кулисы к Лассалю, то он найдет и убьет ее ребенка.

– Я так и думал: он угрожал ей! – вновь громко воскликнул Томмазо Кампанелла. – Ну что ж, я должен пройти этот путь до конца, у меня просто нет другого выхода! Я иду в театр! Дайте мне свой билет…

Курсант-хориновец тут же полез в карман форменного кителя и несколько мгновений, судорожно в нем покопавшись, вытащил два измятых театральных билета. Протянул их Томмазо Кампанелла:

– Пожалуйста… Но только они уже с оторванным контролем…

Разбитое лицо курсанта-хориновца к этому моменту опухло еще сильней. Вид у него был крайне неприличный и жалкий.

– Ничего, я думаю, что Совиньи, когда проходил в театр, не особенно задумывался над проблемой билета. И никто ему слова не сказал!.. – со злостью и раздражением проговорил Томмазо Кампанелла.

– Но вы же не Совиньи! – урезонил его курсант-хориновец.

– Но и не курсант военного училища! – в ответ обидел его Томмазо Кампанелла. – Буду использовать в своей революции в хориновских настроениях методы Совиньи. Я обязательно должен попасть в театр на премьеру!..

С этими словами хориновский герой открыл дверь туалетной комнаты и поспешил к выходу и через мгновение уже вдыхал морозный воздух. Следом за ним вышел из кафе и курсант-хориновец. Охранник, которого не было видно, когда они входили в кафе, теперь внимательно посмотрел на них, но ничего не сказал.

Оказавшись на улице, Томмазо Кампанелла вновь поспешил в театр.

Когда хориновский герой подходил к дому, что стоял вплотную к зданию театра, он издали заприметил знакомую фигуру – нищий Рохля стоял, прислонившись спиной к стене дома, и, протянув вперед руку с зажатой в ней рваной шапкой, что-то громко выкрикивал.

Томмазо Кампанелла расслышал только:

– Уважаемые спешащие на премьеру в театр зрители, дорогие нарядные прохожие, не торопитесь развлекаться, не спешите в театры, кафе, рестораны и на концерт! Обратите сперва внимание на меня, несчастного нищего Рохлю!.. Сегодня исполнилось ровно три года и двадцать шесть дней, как я освободился из мест лишения свободы!.. – дальше слова Рохли заглушил шум свернувшего в подворотню и проехавшего мимо хориновского героя маленького грузовичка, судя по всему, доставлявшего в ресторан продукты. Когда маленький грузовичок проехал, Томмазо Кампанелла разобрал:

– …Сомневающимся могу предъявить подлинные документы!..

Томмазо Кампанелла уже подошел к нищему достаточно близко, так что Рохля теперь тоже заметил его.

– О, вот он, проклятый возмутитель спокойствия в городе Москве, явился собственной персоной!.. Вот он, истинный первоисточник всех бед! Вот он, Томмазо Кампанелла, бесноватый обладатель тюремного паспорта, дьявольского наваждения!.. Ненавистный всем революционер лефортовских настроений! – воскликнул при виде Томмазо Кампанелла нищий Рохля.

– Ну что, драться-то будем? – спокойно и насторожено спросил Томмазо Кампанелла, остановившись напротив нищего, впрочем, держась от того, на всякий случай, подальше.

– Как же, подерешься с тобой!.. – зло проговорил Рохля. – Ты-то сильнее меня… Иди-иди туда, в театр, сейчас там хориновские черти станут срывать спектакль, как раз после этого вызовут милицию, и ты тоже попадешься!.. Туда тебе и дорога!.. Здесь уже один раз милиционер проходил, гонял меня, я в переулке прятался… Иди-иди, сейчас там ваши устроят потеху, сорвут великому актеру Лассалю премьеру. И Совиньи уже там!.. И Лефортовская Царевна твоя – тоже… Вот и я вместе со всеми решил к театру поближе, туда, где блеск, где толпа нарядная, где подадут больше, не то, что у нас в Лефортово! – ответил Рохля. – Хочу у театра теперь милостыню просить, там, где блеск, где люди нарядные, где огни сверкают, где действие и настроение кипит!..

– Рохля, прости меня за гостиницу! – проговорил Томмазо Кампанелла. – Сам не знаю, что на меня тогда нашло. Уж больно мне хотелось узнать поскорей историю тюремного паспорта!.. А ты все тянул, да издевался. Вот я и не выдержал!..

– Не прощу я тебя, Томмазо Кампанелла, и не надейся!.. – ответил нищий хориновскому герою. – С того самого момента, как ты на меня руку поднял, ты для меня стал самый что ни на есть заклятый враг!.. Иди-иди в театр, срывай спектакль!.. Ты же у нас выдающийся революционер в лефортовских и хориновских настроениях… Но знай, что не только хориновские революционеры кое-что на сегодняшней премьере затевают, сейчас там, в театре, один человек поведет себя очень необычно. Сейчас он там такую хитрую хитрость применит, что никто ничего и сообразить не успеет, как кое-что произойдет. И хитрость эта невероятная будет на таком дьявольском знании людей основана, что и вообразить себе такое дьявольское знание людей ни в каком, даже самом буйном воображении невозможно!.. Сейчас там этот человек устроит, сейчас он там им всем покажет! Это будет необыкновенная история!.. Это будет нечто такое невероятное, что тебе подобное и во сне привидеться не могло!..