Читать книгу "Без единого свидетеля - Элизабет Джордж"

— Она всегда так реагирует на стук в дверь?

— При определенных обстоятельствах.

— И что это за обстоятельства?

— Незнакомый человек за дверью.

— А если она его знает? Если она слышит голос или чует знакомый запах?

— Тогда она не издаст ни звука. Вот почему, позвольте вам заметить, лай без четверти четыре утра так меня обеспокоил.

— То есть если она не лает, это значит, что ей знакомо то, что она видит, слышит или чует?

— Вот именно, — сказал Пирс — Но я не очень понимаю, к чему ведут все эти ваши рассуждения, констебль Хейверс.

— А вот это как раз неважно, мистер Пирс, — ответила Барбара. — Главное, что я это понимаю.

Глава 27

Поразмыслив, Ульрика решила идти до конца. Выбора-то у нее не было. Когда она вернулась с Брик-лейн, Джек Винесс вручил ей записку с информацией, что звонил Патрик Бенсли, президент совета попечителей. Протягивая листок бумаги и коварно ухмыляясь, Джек спросил:

— Ну что, хорошо потолковали с президентом?

— Да, очень хорошо, — ответила Ульрика и только после этого опустила глаза на сообщение от человека, который звонил как раз в то время, когда она, по ее словам, ушла из «Колосса», чтобы с ним увидеться.

Она не стала притворяться. Все мысли Ульрики были направлены на то, чтобы решить, что делать со сведениями, полученными от Арабеллы Стронг, и она не могла мгновенно перестроиться на ситуацию с Джеком и выдумать объяснение, почему мистер Бенсли звонил ей, пока с ней же встречался. Поэтому Ульрика просто сложила записку в карман и смерила Джека взглядом.

— Что-нибудь еще? — спросила она и получила в ответ очередную несносную ухмылку. Нет, больше ничего, заверил он.

Итак, Ульрика решила, что должна продолжать, как бы ни выглядели ее действия в глазах полиции и какой бы ни была реакция Скотленд-Ярда, когда она передаст собранную информацию. Она по-прежнему надеялась, что столичная полиция, в благодарность за сотрудничество, воздержится от упоминания о «Колоссе» при общении с прессой. Хотя к этому моменту уже не имеет такого уж значения, как поступит полиция, потому что Ульрика просто не может не продолжить начатое. Только в таком случае у нее останется шанс как-то объяснить свою поездку к жене Гриффина Стронга совету попечителей, если тем станет что-то известно.

А что касается самого Гриффина — что касается обещания Арабеллы солгать ради него, — то Ульрика не желала задумываться над этим, и поведение Джека предоставило ей удобный предлог заняться другим. А именно Джеком. Теперь он оказался в верхней строчке списка дел.

Покидая «Колосс» второй раз за день, она не стала выдумывать оправданий. Она молча прошла мимо Винесса на улицу, взяла велосипед и поехала по Нью-Кент-роуд. Джек живет в переулке Грандж-уок, примыкающем к Тауэр-Бридж-роуд, то есть в десяти минутах езды от Элефант-энд-Касл. Грандж — уок оказался узким проулком рядом с Бермондси-сквер. Одна его сторона состояла из относительно нового жилого массива, тогда как напротив стояли дома, возведенные еще в восемнадцатом веке.

В одном из этих старинных зданий и обитал Джек Винесс: точнее, в доме номер восемь, который отличался от остальных домов резными ставнями. Они были окрашены синей краской, как и все деревянные детали потемневшего от времени и копоти строения, а в верхней половине каждой створки было вырезано отверстие в форме сердечка, через которое в помещение мог проникать свет, когда ставни закрыты. Сейчас же они были распахнуты, открывая взору прохожих окна, занавешенные плотными тюлевыми занавесками.

Звонка у входа в дом не было, поэтому Ульрика воспользовалась дверным молотком, исполненным почему-то в форме старинной кинокамеры. Чтобы быть услышанной за шумом, Доносящимся со стороны Тауэр-Бридж-роуд, она постаралась ударить посильнее. Когда никто не ответил, она склонилась к щели медного почтового ящика в середине двери, приподняла крышку и заглянула в дом. Она увидела старую даму, медленно спускающуюся по лестнице: ей приходилось двигаться боком и останавливаться на каждой ступеньке, чтобы передохнуть, держась за перила обеими руками.

Очевидно, старушка заметила, что Ульрика подглядывает в щелку почтового ящика, потому что она негодующе крикнула;

— Пардон! По-моему, это частное владение.

Пристыженная, Ульрика отпрянула от двери и стала ждать, когда ей откроют.

Когда дверь наконец распахнулась, то взору Ульрики предстала сморщенная и очень недовольная старушка. Тугие белые кудряшки, обрамляющие лицо, да и вся ее сгорбленная фигура тряслись от возмущения. Во всяком случае, так Ульрике показалось сначала, но потом она опустила глаза и увидела металлическую трость, на которую опиралась старая дама Тогда до нее дошло, что, возможно, дрожь вызвана не гневом, а старческой слабостью, или болезнью Паркинсона, или чем-нибудь другим.

Она поспешно извинилась и представилась, упомянув «Колосс» и Джека Винесса. Она будет очень признательна, если миссис?… Здесь Ульрика запнулась. Кто вообще эта женщина? Как же это она упустила? Надо было разузнать подробности, прежде чем вваливаться сюда.

Мэри Элис Аткинс-Уорд, сказала старая дама. И не миссис, а мисс, чем весьма горда. Она говорила со старомодной чопорностью — пенсионерка, должно быть, которая помнила старые времена, когда люди на автобусных остановках выстраивались в вежливые очереди, а джентльмены уступали дамам места в подземке. Мисс Аткинс-Уорд открыла дверь пошире и с заметным трудом передвинулась в сторону, чтобы дать Ульрике пройти в дом. С благодарностью Ульрика так и сделала.

Она очутилась в узком коридорчике, большую часть которого занимала лестница. Стены были густо увешаны фотографиями, и, следуя за мисс А-У (так Ульрика стала называть про себя старушенцию) в гостиную, выходящую на улицу, она успела разглядеть некоторые. Почти все они, как оказалось, были кадрами из телевизионных спектаклей, в основном костюмированных драм и нескольких полицейских историй в постановке канала Би-би-си.

Как можно дружелюбнее Ульрика спросила, чтобы завязать разговор:

— Вы поклонница телевидения?

Мисс А-У в тот момент усаживалась в деревянное кресло-качалку с прямой спинкой и без единой подушечки. Она окинула непрошеную гостью высокомерным взглядом:

— Ради всего святого, о чем это вы?

— О… о фотографиях в коридоре. — Никогда еще Ульрика не чувствовала себя такой беспомощной в разговоре.

— А, вот вы о чем. Да я сама их написала, дурочка, — последовал резкий ответ.

— Написала?

— Написала. Я сценарист, чего тут непонятного. И все это мои спектакли. Так чего вы от меня хотели?

Мисс А-У ничего не предложила Ульрике: ни поесть, ни попить, ни воспоминаний о славном прошлом. Крепкий орешек эта старушка, подумала Ульрика. Обвести такую вокруг пальца будет ох как непросто.

Тем не менее нужно хотя бы попробовать. Альтернативы нет. И Ульрика сказала, что хотела бы поговорить о ее жильце.