Читать книгу "Моя работа в Москве и Финляндии в 1939-1941 гг. - Юхо Кусти Паасикиви"

Союза и Германии пройдёт по Ботническому заливу и реке Торнионйоки, или же этот вопрос так детально не рассматривался.) В награду Советская Россия должна была придерживаться благожелательного нейтралитета и поддерживать экономическое сотрудничество с Германией. Но в остальном Советский Союз должен был вести себя тихо и не мешать Гитлеру осуществлять свои великие замыслы. Советский Союз с большим удовольствием произвёл захват земель, но не захотел оставаться в стороне от Балкан и, будучи великой и мировой державой, не участвовать в установлении мировых порядков. Когда Гитлер под прикрытием августовского договора в 1940 году добился впечатляющих побед и поставил континентальную Европу под свою власть, то, как кажется, он стал меньше ценить дружбу с Советской Россией, считает Гафенку.

Москва скорее всего неодобрительно наблюдала за большими победами Германии на западном фронте. «Кремль не восхищается ими», – говорили в дипломатических кругах Москвы. В русском народе сильны антигерманские настроения. «В Советском Союзе обычно с симпатией относятся к западным державам, хотя сейчас политику формирует Германия. В Советском Союзе считают, что в будущем он станет объектом нападения Германии. В Советском Союзе сейчас преобладает самоуверенность и убеждение, что его вооружённые силы будут достаточно сильными, чтобы победить и Германию», – это были высказывания моего соотечественника, техника, ещё в царское время переехавшего в Россию, которые я занёс в свой дневник 17 сентября 1940 года. Он имел контакты в высших научно-технических кругах СССР. Антигерманские и благожелательные в отношении Англии настроения прозвучали в одном докладе, с которым в конце августа выступил в московском Центральном парке член Центрального комитета ВКП(б), то есть весьма высокопоставленное лицо, о внешней политике Советского Союза и международном положении. Он иронично говорил о Германии и её победах, но в самом положительном тоне – об Англии и о возможности её победы. Такие же насмешливые высказывания о Германии и о её военных победах были в докладе русского генерал-майора в конце октября, который также весьма положительно отзывался об Англии. В Советском Союзе подобные выступления, предназначенные для управления общественным мнением, конечно же, не содержали ничего противоречащего официальной точке зрения.

Не собираюсь более подробно останавливаться на развитии отношений между СССР и Германией осенью и зимой 1940–1941 годов. У меня для этого нет и материала. Первые трения между Германией и Советским Союзом проявились в балканских делах, говорил Гафенку. В конце августа 1940 года посредничество Германии и Италии в споре между Румынией и Венгрией; гарантии, данные Румынии, за которыми вскоре последовало вступление германских войск в Румынию; в середине сентября созыв дунайской конференции. От этих событий Советский Союз держали в стороне, что вызвало недовольство и протесты Москвы. Третья причина – тройственный пакт в конце сентября, который отодвинул германо-советский договор и дружбу с Россией на задний план и выдвинул Японию, наряду с Германией и Италией, на руководящие позиции в мире. Балканские дела и особенно Тройственный пакт означали начало новой политики в мире, от которой Советская Россия была отстранена, да она и не хотела в этом участвовать. Всё это не могло не подействовать на Кремль. Общее мнение дипломатического корпуса в Москве сводилось к тому, что Тройственный пакт и заложенный в нём раздел мира был не по нраву Советскому Союзу. «Другое дело, – писала “Правда”, – удастся ли участникам пакта на практике осуществить подобный раздел зон влияния». Статья не содержала никакой криики соглашения, а лишь заверение, что Советский Союз продолжит «свою политику мира и нейтралитета»

Взаимоотношения между Германией и Советским Союзом осенью и зимой 1940–1941 годов были весьма примечательными. Гитлер продолжал свою политику, особо не обращая внимания на своего партнёра по договору. Сталин, как казалось, напротив, стремился поддерживать отношения с Германией и продолжать экономическое сотрудничество с ней. Ответные действия Советского Союза на неприятные для него акции Германии ограничивались официальными заявлениями, поступавшими, главным образом, через ТАСС: “La guerre des communiquе`es” – «Война коммюнике», – удачно выразился Гафенку. Осенью 1940 года именно так было выражено недовольство СССР по поводу оккупации Румынии12 и присоединения Венгрии к Тройственному пакту.

22 июня 1941 года в заявлении о войне Гитлер говорил, что он хотел обсудить состояние отношений с СССР и пригласил для этого Молотова в Берлин. Гафенку считает, что осенью 1940 года Гитлер задумал наступление на Ближний Восток после подчинения Балкан Германии. До этого, однако, следовало мирно поговорить с Советским Союзом. Поэтому Молотов и поехал в Берлин. По итогам визита с германской стороны, как в печати, так и по другим каналам высказывалось удовлетворение. Всё прошло отлично. Через восемь месяцев в заявлении о войне Гитлер, однако, дал совершенно другую картину о переговорах, перечислив требования Молотова и свои обвинения в адрес Советского Союза. «Маловероятно, – говорит Гафенку, – что Молотов, известный своей осторожностью и молчаливостью, раскрыл свои мысли такому страшному партнёру по игре. Надо полагать, что разговор, который касался четырёх пунктов, перечисленных Гитлером, проходил в более общей форме, и в нём использовали такие выражения, за которые нельзя было ухватиться». Переговоры в Берлине, за исключением экономики, результатов не дали. Наоборот, Гитлер сделал вывод, что германский империализм больше не мог идти по одной линии с российским империализмом. К таким выводам приходит Гафенку, рассуждения которого, особенно относительно Стамбула и вопроса о проливах, основываются на беседах с авторитетными представителями посольства Германии (Gafenco G. Op. cit. Р. 133–138).

О чём думали и к чему стремились в руководящих кругах Советского Союза и Германии после поездки Молотова в Берлин и до июня 1941 года, мы получим более ясную картину только в будущем. С другой стороны, экономическое сотрудничество продолжалось: ещё 10 января 1941 года были заключены новые соглашения, которые расширили двусторонний товарообмен. Однако Германия, невзирая на Советский Союз, продолжала неугодную ему политику, особенно на Балканах. Кремль выражал своё неудовольствие через «войну коммюнике». В январе и марте это было сделано в связи с вводом германских войск в Болгарию. В марте Советский Союз и Турция опубликовали совместное заявление, в котором говорилось о возможности нападения на них. В апреле демонстративно и в праздничной инсценировке был подписан договор о дружбе и ненападении между Кремлем и правительством Югославии, которое свергло дружественную Оси власть и остановило процесс вступления страны в Тройственный пакт. В этой связи Германия напала на Югославию и за короткое время овладела страной. Кремль, очевидно, просчитался, полагая, что Югославия сможет обороняться, по крайней мере, несколько месяцев, и хотел подбодрить её упомянутым договором. В «Правде» и «Известиях» были большие фотографии с церемонии подписания, а также передовые статьи по этому поводу. Договор был