Читать книгу "Гобелен с пастушкой Катей - Наталия Новохатская"

— Вот тебе крест, Регина, опять загадки из области перевозки психов, — я созналась, отчасти освоившись с информацией. — Мне Валька ни словом не намекнул, я думала, что само собой отпало. Спасибо, что сейчас сказала и удачно придумала. Спасибо, дорогая, за все сразу. А у Вальки я выясню. Тебе давно не говорили, что ты бесценная женщина?

— От них дождешься, но я сама в курсе, — заключила разговор Регина.

Затем пригласила на воскресенье смотреть неплохие кофточки, Сергея Данилыча она обещала отправить на дачу. Мы с Региной попрощались до воскресенья и разошлись из садика в разные стороны. Своего любопытства она не утолила, а меня озадачила до степеней беспредельных.

Я машинально заглянула в пустующую «прозу», бесцельно посидела над рукописью и в глубокой задумчивости отправилась домой. Опять дружочек Валя подложил мне ребус и, что для него нехарактерно, держал в глубочайшей тайне. Именно это сомнение мучило всю дорогу домой и первые полчаса на квартире. Я слонялась по углам и боролась с соблазном позвонить Вальке и учинить ему допрос, хотелось дойти до разгадки своим умом.

Сомнения и неясные подозрения еще брезжили, пока я открывала секретер и усиленно рылась в деревянной шкатулке с документами, недавно привезенной от родителей, где она гостила во время моего отсутствия.

Короче, я нашла, что искала, обозрела картину и пришла в шоковое состояние, она оказалась гораздо хуже, чем я полагала. Результатом запоздалого знания явилась мелодраматическая сцена в Валькиной конторе в пятницу. (Конец вставки)

Мои угрожающие заявления Отче Валя перенес на диво спокойно, поизучал траурный бант дольше, чем паспорт и произнес с отлично выделанной ленцой:

— Ты, дитятко, и впрямь переутомилась, свободный рынок профессий оказался тебе не под силу. Я ждал, чтобы уладить дела какой-то безмозглой клиентки, а ты швыряешься предметами туалета, хорошо, хоть не интимными, и удостоверениями твоей малоумной личности. Не могу приложить обширного ума, что ты мне желаешь инкриминировать. Если ты, прелестное дитя, заключаешь с кем-то брак, потом впадаешь в забытье, то надо обратиться к знакомому доктору, он тебе вправит извилины, а я, извини — по другому профилю. Ну что я тебе могу сказать… Числа, месяцы и номера годов ты видела, ну и я сейчас обозрел. Бывают провалы в памяти и длятся они долго, ну ничего, доктор Михаил Матвеевич тебя вылечит, таблеточку пропишет.

На последних словах хамская ухмылка на лице Отче расползалась всё шире и становилась всё ассиметричнее, а кошачьи бледно-зеленые глаза прямо-таки искрились.

— Я тебе сама пропишу пользительное кровопускание, могу обойтись любым подручным предметом, твой принтер сойдет, вес у него подходящий, — пригрозила я другу Вале, но смех разбирал меня всё сильнее. — И знаешь, за что? Почему я должна узнавать о переменах в своей жизни из посторонних источников и сличения документов? Неужели я так запугала тебя, друг мой?

— Ни Боже мой, — фальшиво-сладким голоском отозвался Отче. — Просто никто не хотел волновать прелестную детку такими пустяками. Со временем, постепенно, между делом… А ты влетаешь, как фурия и требуешь крови! Причем сделано было в твоих интересах. И в ответ черная неблагодарность! Чаю спросить для сладостной беседы, или обойдемся обществом подружки?

— Чай, булочки, фужеры для подружки и ведро воды для холодного компресса! — заказала я.

Отче процитировал меня в телефон, только ведро воды из списка исключил, посоветовал подставить голову под холодную воду в туалетной комнате. Я ответила, что охлаждать собираюсь его горячее участие и свою пламенную благодарность.

— Тогда нацепи опять свои вороньи перья, мое театрально взращенное дитя, бантик, бантик приколи, — гадко посоветовал Валентин. — И можешь внять моим сугубо добровольным пояснениям. Хотя никто, подчеркиваю — никто не обязан давать отчет в твоих странных поступках. Тебя, как я понимаю, интересует собственная забывчивость. Более года тому назад ты сподобилась выйти замуж со всеми (очень настоящими) печатями, документами и записями за очень достойного джентльмена, но ухитрилась об этом факте намертво забыть. Что, разумеется, прискорбно, но такое бывает. Теперь ты вдруг вспомнила и прибежала ко мне — очнись, детка, я вовсе не твой законный супруг… Тихо, тихо, дорогая прелесть, оставь пепельницу в покое! А вот и чай. Мерси, Раечка, больше ничего не надо, привет Светочке. Ладно, поехали со свиданьицем! Я продолжаю научные комментарии к брачному договору. Надо понимать, тебя главная сваха информировала, её осыпай признательностью. Ну, а если сама наткнулась, то я поведу доклад с первоначальной минуты. Не надо, ну и ладушки, тогда выдираем листок из середины романса. Царственная дама сформулировала задачу, заслонила тебя компетентно, хоть бездоказательно, в чем видела единственный недочет, и снозошла до предложения довышивать за нее подушечку. Ей было бы неудобно, если подругу Катерину прирежут или застрелят по вине идиота-супруга. Я поклялся срочно подложить тебе свойственников пострашнее и тронулся исполнять. Сама знаешь, к кому меня привели чёрт занес. Не к следователю же прокуратуры Шапошникову стучаться, сама рассуди! Добился я бывшего нанимателя, а твоего очередного друга и доложил по-военному. Мол, прелестная Катрин, вследствие аморального поведения с членом криминальной семьи и оскорбления действием члена противоборствующей, достукалась до результата. Подробно разъяснил, как и кого ты глушила по черепу, и при каких обстоятельствах. Наниматель образ твоих действий одобрил, даже испытал нечто вроде нездорового восхищения красочной картиной, нарисованной его воображением. Тогда я ему вкрадчиво нашептал, что если он впредь желает наслаждаться созерцанием подобных деяний, то кто-то подобный ему, должен тебя удочерить. Описал остроумный демарш царственной дамы и высказал соображение, что начинание стоит поддержать. Если ему, конечно, импонирует мысль, что ты останешься жива, и тебя не будут отвлекать разными пустяками, типа кровной мести. Наш с тобой благородный наниматель сказал «разумеется», и мы с ним перебрали варианты. К семье-то он принадлежал еще к какой, но задействовать родство не торопился. При огласке ты ему пока без надобности. А вот семейные ценности, но келейно… Мы с ним покумекали, он пожал плечами, вынул из сейфа собственный документ и спросил небрежно: «Есть проблемы устроить задним числом?» Я опять высказался по-военному: «Никак нет, золотой ключ универсален!», ибо находился в восхищении, не от поступка, от стиля. Наниматель просто сделал нам небольшую любезность. Мне тоже, между прочим, на меня там зубы могли точить, однако неважно. Ну, вышел я от Криворучки, шатаясь от впечатлений, и стал стряпать дело. Работал быстро, дензнаков не жалел, извилины крутил в темпе, рассказывать неинтересно. Все сделал по высшему классу, комар носа не подточит, документы абсолютно подлинные. В два с половиной дня крутанул, остальные полдня чернила сохли, а я еще спиртом потер для вящей подлинности. И в ЗАГСе запись имеется. На третий день с ранними птичками звякнул по оставленному телефону, добрался до отвечающего и устроил ему разнос. Мол, что они себе думают, совершенно изволили забыться. Неужели я не упоминал, или они запамятовали, что за птичка у меня в деле, из какого семейства стервятников? Они доложили, что слышали, но на слово верить никому не намерены. Тогда я им произнес: «Добро пожаловать в контору, там разберемся». Прибыли. Двое, те что раньше были, один с повязкой на черепе, узнал прелестную руку. Я им обнародовал семейство и показал документы, изучали долго. В своем деле оказались доки, подлинность признали, заднее число их впечатлило. Про семейство слышали, имели возможность проверить, что не однофамильцы, на это тонко намекнули. После обмена верительными грамотами и прощальных переговоров, кто включен в список защищенных лиц, а кто не очень, мы с бывшими контрагентами раскланялись в радужной надежде более никогда не встречаться. По моему скромному суждению, я заслужил при жизни памятник из чистого золота в натуральную величину. Или как?