Читать книгу "Тень ночи - Дебора Харкнесс"

«И не мечтай», – мысленно возразила я. Не хватало еще только сцены в спальне, где Одиссей требовал с Цирцеи не лишать его насильно человеческого облика.

– Можно и мне кое-что предложить? – спросила я, стремясь предотвратить беду.

– Конечно-конечно, – великодушно разрешил Рудольф и ободряюще похлопал меня по руке.

– В истории, которую я хотела бы предложить, кому-то нужно будет сыграть роль Зевса – владыки богов, – сказала я, осторожно убирая руку.

– Из меня получился бы вполне правдоподобный Зевс, – с юношеским рвением заявил Рудольф. – А ты сыграешь Каллисто?

Ни в коем случае. Рудольф, силой овладевающий мной и оплодотворяющий меня… такое может присниться лишь в кошмарном сне.

– Нет, ваше величество, – ответила я императору. – Если вы настаиваете на моем участии в представлении, я сыграю богиню луны. – Я замолчала, взяв Мэтью под руку. – А Мэтью, чтобы искупить свое недавнее замечание, сыграет Эндимиона.

– Эндимиона? – переспросил Рудольф, сразу перестав улыбаться.

– Бедняга Рудольф! Его опять обвели вокруг пальца, – шепнул мне Мэтью, затем, нарочито повысив голос, обратился к императору: – Эндимион, ваше величество, – это прекрасный юноша, которого околдовали и погрузили в сон, чтобы сохранить его бессмертие и целомудрие Дианы.

– Мне известна эта легенда, герр Ройдон! – рявкнул Рудольф.

– Прошу прощения, ваше величество. – Мэтью отвесил императору изящный, но неглубокий поклон. – Диана в представлении будет выглядеть просто обворожительно. Она явится на колеснице, чтобы с тоской взглянуть на любимого человека.

К этому моменту лицо Рудольфа сделалось пунцовым. Нам дали понять, что более нас не задерживают, и мы быстро спустились с холма, переступив порог «Трех воронов».

– У меня всего одна просьба, – сказал Мэтью, когда мы очутились дома. – Хоть я и вампир, апрель в Праге – месяц холодный. С учетом температуры воздуха костюмы для Дианы и Эндимиона должны быть более основательными. Полумесяц для тебя и тряпка вокруг моих чресл не годятся.

– Я едва успела предложить тебя на роль, а ты уже начинаешь выдвигать художественные требования… Актеры, что с них взять! – добавила я, подражая какому-нибудь разгневанному режиссеру.

– Когда набираешь труппу из любителей, еще и не такое услышишь, – улыбнулся Мэтью. – Пока я знаю лишь, как празднество должно начинаться.

Глядите! Вот облаков края разверзлись, И выплыла на небо редкой красоты луна, Что вечно серебрит Нептуна кубок…

– Китс здесь будет неуместен! – засмеялась я. – Во-первых, он поэт романтической школы, а во-вторых, до его появления на свет осталось двести лет.

Выше поднялась, Сияя ослепительно и страстно… Моя ошеломленная душа Взлетела к ней, слилася с шаром серебристым И странствовала вместе, в облака ныряя. Так продолжалось, пока луна не скрылась в шатре туманном, темном.

Закончив декламировать Китса, Мэтью заключил меня в объятия.

– А искать шатер, скорее всего, придется мне, – встрял Галлоглас, топая вниз по лестнице.

– И еще овец. Или астролябию. Эндимион мог быть как пастухом, так и астрономом, – сказал Мэтью, взвешивая оба варианта.

– Егерь Рудольфа ни за что не расстанется со своими диковинными овцами, – поморщился Галлоглас.

– Вместо астролябии Мэтью вполне сгодится мой компендиум… Кстати, где он?

Чтобы Джек не превратил эту вещицу в свою игрушку, я держала компендиум на каминной доске, задвинув к самой стене. Сейчас там было пусто.

– Энни и Джек показывают компендиум Швабре. Они думают, что эта штучка заколдована.

Только сейчас я заметила три нити: серебряную, золотую и серую. Они тянулись от камина вверх по лестнице. Торопясь поскорее добраться до детей и узнать, в каком состоянии компендиум, я наступила себе на подол. Когда же я наконец добралась до Энни и Джека, нижняя кромка моего подола обзавелась несколькими «фестонами».

Габермель изготовил свой маленький шедевр из серебра и меди. Детишки раскрыли компендиум на манер книги. Его внутренние крылья были полностью распластаны. Рудольф желал, чтобы у меня был прибор, позволяющий следить за движением небесных тел. Однако Габермель превзошел себя. Это механическое чудо состояло из солнечных часов, компаса и устройства, позволяющего вычислять время в разные сезоны года. Более того, в компендиуме имелась хитроумная лунная вольвелла – набор подвижных концентрических кругов. С ее помощью можно было узнать дату, время, знак зодиака, управляющий в данный момент, и фазу лЛуны. Это дополнялось широтной картой, где по моей просьбе были обозначены Роанок, Лондон, Лион, Прага и Иерусалим. На одно крыло я могла прикрепить последнее достижение технологий конца XVI века – дощечку для записей, которые затем можно было аккуратно стереть и писать заново. Записи делались на бумаге, прошедшей особую обработку.

– Гляди, Джек, опять крутится, – сказала Энни, глядя на компендиум.

Швабра – кроме Джека, все в доме называли щенка только так – затявкал, возбужденно виляя хвостом. Затявкаешь тут, когда лунная вольвелла начала вращаться сама по себе.

– Спорю на пенни, что эта штука будет крутиться до самого полнолуния, – сказал Джек, плюнул себе на ладонь и протянул руку Энни.

– Никаких споров! – инстинктивно вырвалось у меня.

Я опустилась на корточки рядом с мальчишкой.

– Джек, когда это началось? – спросил Мэтью, отпихивая Швабру.

Джек пожал плечами.

– Это началось, когда вашу игрушку принесли от герра Габермеля, – сообщила Энни.

– А она так крутится весь день или только в определенное время? – спросила я.

– Один или два раза. И компас поворачивается один раз. – Вид у Энни был опечаленный. – Зря я вам сразу не сказала. Эта вещь… магическая. По ощущениям чую.

– Ничего страшного, – улыбнулась я. – Бед этот подарок нам не принес.

Я дотронулась до центра вольвеллы и приказала ей остановиться. Устройство подчинилось. Когда вращение прекратилось, серебряные и золотые нити вокруг компендиума стали медленно растворяться в воздухе. Серая осталась и почти сразу затерялась среди множества других разноцветных нитей, наполнявших наш дом.

– Что все это значит? – спросил Мэтью.

Утихомирив детей, я отняла у них неподобающую игрушку. Я нашла ей новое место – на плоском балдахине нашей кровати.

– Кстати, у многих есть привычка что-то прятать наверху балдахина. Джек перво-наперво сунется туда.

– Нас кто-то разыскивает, – сказала я.

Последовав совету Мэтью, я сняла компендиум с балдахина и теперь искала подарку Габермеля новое место, где бы он не бросался в глаза.