Читать книгу "Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования 1941-1944 - Александр Гогун"

Ругань командиров на штаб продолжалась и далее. В конце 1943 г., на протяжении нескольких погожих дней, не дождавшись обещанных грузов, командир кавалерийского соединения Михаил Наумов в дневнике выразил досаду на заместителя Строкача, непосредственно занимавшегося организацией поставок: «Где мера безответственности и беспечности у Соколова? У меня подчас создается впечатление, что этот деятель партизанского движения на Украине делает все, чтобы партизаны, действующие на Украине, были поставлены в невыносимые условия, а [подчиненные УШПД] партизаны, живущие в белорусских лесах, пользуются всеми преимуществами. (…) И как это не видят т.т. Строкач, Коротченко, Гречуха? За последние три дня т. Строкач прислал две радиограммы, в которых указывает о том, чтобы соединению действовать в этом районе и асфальт[ового] шоссе Киев — Житомир и ж[елезной] дороги Коростень — Киев. Очевидно, тов. Строкач ожидает активных действий и не знает, что Соколов привязал меня к аэродромам. Вообще, удивительно то, что за 100 км от фронта у штаба не хватает толку снабдить меня боеприпасами»[1341].

Критика партизан во многом была оправданной, поскольку материальная база нередко использовалась в УШПД «нецелевым образом». Так, грузовики штаба — сообразно документам, гонялись для перевозки боеприпасов, а в действительности за определенную плату они обслуживали торговые организации Москвы: Военторг, Главтекстильсбыт и даже буфет Ржевского вокзала. «Партизанскими» же машинами нередко возились и дрова на продажу горожанам в зимний период. Руководители УШПД получали за подобные услуги взятки не только деньгами, но и водкой, тканью, кожей и другими товарами.

Начальник административно-хозяйственного отдела штаба П. Шергенев сообщал об этом секретарю ЦК КП(б)У Демьяну Ко-ротченко: «В марте 1943 г. с партизанского склада берется 32 килограмма муки, 5 кг масла и ряд других продуктов, все это получается секретарем 5-го отдела Ивановой, якобы для госпиталя, и завозится к ней на квартиру. Продукты брались и по распоряжению начальника отдела Шинкарева в присутствии работника Петренко. В феврале 1943 г. через Наркомторг было выписано для оперативных задач сукно шинельное для генералов и полковников, габардин, каверкот на гражданские костюмы. Вместо оперативных целей было роздано руководству штаба и начальникам отделов»[1342].

Подобные нравы царили в УШПД не случайно. В докладной записке от 3 апреля 1944 г. кладовщик М. Клименко сообщал тому же Коротченко: «Строкачу была выделена на кожаное пальто и ботинки кожа, а списалась она по непонятному документу как отправленная в партизанское соединение. В штабе получают американскую обувь, вскоре она появляется у всего руководства штаба. На данный момент склады штаба стали обменными пунктами — импортные вещи меняются на старые, а потом все это отправляется партизанам».

В октябре 1943 г. от наркоматов в партизанский штаб пришли 5 пар золотых часов для командиров партизанских соединений. Вместо них «награду» получили Строкач и его приближенные. Более того, начальник УШПД за деньги своего ведомства умудрился сделать ремонт в своих трех московских квартирах на общую сумму 11 тыс. рублей[1343].

Другой субъективной причиной относительно небольшого количества поставок в партизанские отряды была личная позиция председателя ГКО. Сталин ошибочно полагал, что поставки из-за линии фронта «расслабляют» партизан, которые обязаны получать оружие и боеприпасы в бою. Однако в реальности в качестве трофеев возможно было захватить лишь ограниченное количество военного имущества. Военные склады немцами тщательно охранялись. Операции партизан приводили к диспропорциям между разными видами вооружения и боеприпасов в партизанских отрядах. Иными словами, для успешного ведения боевой деятельности не хватало то одного, то другого. Возникающий дефицит могли бы восполнить запасы штабов партизанского движения, гибкое и быстрое реагирование Центра на запросы исполнителей на местах.

Регулярные и полноценные поставки в тыл вооружения и боеприпасов, а также специалистов могли сделать эффективней не только сталинскую партизанскую войну, но и вообще ускорить поражение Третьего рейха. Общеизвестно, что за четыре года советско-германской войны Красная армия израсходовала 427 млн снарядов и артиллерийских мин и 17 млрд патронов. Допустим, что фронты, действовавшие на юго-западе европейской части СССР, за первые три года войны потребили 25 % этих боеприпасов: 107 млн снарядов и мин и 4,3 млрд патронов. Вместе с тем в первый год войны партизаны получили с «Большой земли» ничтожно мало грузов, а в 19421944 гг. в соединения УШПД и его представительств было доставлено 75 тыс. снарядов и мин и 30 млн патронов (примерно половина грузов — по земле, и половина — по воздуху)[1344]. Соответственно, украинские партизаны получили из Центра в 1426 и 135 раз меньше того, что получала Красная армия на данном театре военных действий. Таким образом, централизованные поставки красным партизанам боеприпасов в этом случае составляли, соответственно, 0,07 % и 0,8 % от поставок фронтовым частям.

При этом, по крайней мере, с начала 1943 г. у военного руководства СССР наличествовала техническая возможность существенно увеличить поставки в партизанские отряды, но этого сделано не было.

Диверсант Илья Старинов даже предполагал, что только лишь преодолев организационные недостатки в руководстве партизанскими формированиями, изначально сориентировав коммандос, в первую очередь, на подрыв эшелонов на железной дороге, а также увеличив поставки за линию фронта, Сталин мог выиграть войну уже в 1943 г.[1345] Однако к этому утверждению опытного специалиста минноподрывного дела не следует подходить слишком серьезно. Вряд ли можно четко представить себе реакцию германского командования на возросшую угрозу со стороны диверсантов: какие шаги могли быть предприняты для удержания под контролем собственного тыла, а какие контрмеры могли быть направлены на дестабилизацию, а то и полный развал тыла противника.

Возвращаясь к истории деятельности партизанских формирований, отметим, что не только перебои в поставках грузов вызывали критику Украинского штаба «с мест». Чрезмерная обходительность Строкача с подчиненными в ряде случаев даже вызывала их неодобрение. В частности, к усердному обсуждению талантов работников Украинского штаба приводили приветственные радиограммы за подписью Строкача или Хрущева. Каждую радиограмму УШПД партизаны ждали с нетерпением, поскольку она, как правило, сообщала важную информацию — например, об изменениях в маршруте движения отряда, новых поставках грузов, дислокации частей противника и т. д. В этой обстановке передача нескольких теплых слов от начальства воспринималась партизанскими вожаками как напрасная трата питания батарей радиоприемников и едва ли не как издевательство. В оперативном отчете Ковпак прямо намекнул на нецелесообразность «нежностей в эфире»: