Читать книгу "Милорадович - Александр Бондаренко"

«Когда во исполнение высочайшей воли об уничтожении масонских лож, он, как президент Академии, собрал всех членов для дачи известных подписок, то вице-президент Лабзин[1787] приехал в собрание при окончании уже чтения высочайшего указа. Президент хотел повторить сие чтение, но Лабзин отозвался: "Сей указ мне уже известен и вот моя подписка". Потом сказал: "Что тут хорошего? Сегодня запретили ложи, а завтра принудят в оные ходить. Ложи вреда не делали, а тайные общества и без лож есть. Вот у Ко-шелева[1788] тайные съезды, и князь Голицын туда ездит. Черт их знает, что они там делают"»[1789].

Вице-президент Академии художеств Лабзин был человеком известным.

«Вошел в моду Лабзин»[1790]. «Как бы мне еще не забыть "Сионский Вестник"… Издателем его был Александр Федорович Лабзин, конференцсекретарь Академии художеств. Сказывали, что он был человек строгой нравственности, живого и пылкого характера и что чистосердечие его часто обращалось в грубость…»[1791]

Очередное заседание совета Академии проходило 13 сентября 1822 года.

«Заседание началось пересмотром списка почетных любителей, и оказалось только три вакансии. Кандидатов было человек до десяти… Тогда предложили: графа Аракчеева, Гурьева[1792] и Кочубея.

— Вам, господа, — прибавил А.Н. Оленин, — вольно назначать кого хотите, а я сей свободы не имею, ибо меня может, например, князь П.В. Лопухин[1793] или граф М.А. Милорадович спросить, почему они обойдены?»[1794]

Однако были и иные мнения. В частности, Лабзин предлагал Татищева[1795], «который подарил академии оригинальную картину испанской школы», Нарышкина[1796], «любовь которого к художествам свидетельствовалась заведением у себя картинной галереи», и графа Аракчеева, «оказавшего любовь к художествам сооружением в своем грузинском имении памятника Павлу I и изваянием для тамошнего собора статуи апостола Андрея Первозванного».

«Лабзин воспротивился… особенно избранию Кочубея, и на возражение Оленина, что Кочубей — лицо близкое к государю, заявил, что если достаточным поводом для избрания в почетные любители может быть признана близость к особе государя, то он, в свою очередь, может предложить не менее близкое лицо — именно лейб-кучера Илью Байкова»[1797].

«— А разве он вам знаком? — спросил шуткой Оленин.

— Хотя и незнаком, — отвечал Лабзин, — но в моем понятии всякий честный человек, верно служащий своему государю и хорошо исполняющий свою должность, во всяком сословии достоин уважения; а как кучер есть тот человек, у которого часто бывает в руках не только здоровье, но и жизнь наша, то для того, кому здоровье государя дорого, и кучер Илья человек почтенный. К тому же по табели о рангах императорский лейб-кучер положен в чине полковника.