Читать книгу "Адмирал Кузнецов. Опальный адмирал - Александр Золототрубов"

— Думаете, вам готовят замену? — спросил Левченко, хотя сам слышал об этом в Генштабе, но главкому говорить не стал. Зачем сыпать соль на рану?

— Если вождь решил меня убрать как строптивого адмирала, то его соратники найдут за что, — усмехнулся Николай Герасимович. — Не зря же инспекцию возглавил маршал Говоров. Впрочем, чего гадать? Ты лучше скажи, зачем пришел, а то я тороплюсь. Звонила Вера, ко мне домой придет маршал авиации Семен Федорович Жаворонков, мой старый товарищ. Давай и ты ко мне в гости? Выпьем по рюмашке, у меня есть твой любимый армянский коньяк… Хотя бы на часок, согласен? Увидишь моего младшего сына Владимира, ему через неделю будет годик. Забавный малыш!..

— Только на часок и по рюмашке, — улыбнулся Левченко.

Прошло еще несколько тревожных дней. В Кремле состоялось заседание Высшего военного совета Вооруженных Сил. Предстояло обсудить вопрос о роли военных советов в военных округах и на флотах. До начала заседания шел оживленный обмен мнениями. Кузнецов беседовал с Хрулевым, когда к ним подошел начальник Главпура генерал-полковник Шикин.

— Как живешь, Николай Герасимович? — спросил он с улыбкой.

— По-разному, Иосиф Васильевич, — тоже улыбнулся главком. — У меня как военного моряка бывают в службе приливы и отливы. Недавно нас проверяла главная военная инспекция… — Кузнецов давно знал Шикина и мог говорить с ним без намеков. — Странно, но со мной почему-то груб маршал Говоров, хотя в годы войны, когда он был командующим Ленинградским фронтом, я с ним всегда находил общий язык.

— Знаю, — сдержанно ответил Шикин.

В зал заседаний Политбюро вошел Сталин.

— Прошу садиться, товарищи. — Сталин подошел к столу, вынул из папки листки. — Нам предстоит обсудить Положение о военных советах. Решено упразднить существующие военные советы и создать новые. Главпур, однако, не объяснил, чем это вызвано, поэтому прежде чем дать слово товарищу Шикину, я бы хотел коротко восполнить этот пробел. — Сталин прошелся вдоль стола, за которым сидели члены Высшего военного совета. — Структура теперешних военных советов была создана еще в период Гражданской войны, когда мы, большевики, порой не доверяли бывшим царским офицерам, добровольно перешедшим на сторону Советской власти и продолжавшим службу в Красной Армии. Многие из них честно служили делу нашей революции, но часть изменила Советской власти. Достаточно вспомнить контрреволюционный эсеро-белогвардейский мятеж гарнизонов Красная Горка и Серая Лошадь на южном берегу Финского залива с целью содействия наступлению Юденича на Петроград. Но то было давно. Сейчас другое время. Нашим генералам, адмиралам и офицерам народ и правительство всецело доверяют, их любят наши бойцы, хотя в семье не без урода. Я имею в виду предательство генерала Власова. Но таких в войну были единицы. — Сталин помолчал. — Какие должны быть военные советы? Если раньше они имели право решающего голоса наряду с командующим, то отныне будут при командующем с правом совещательного голоса. Это — коротко. — Сталин вскинул голову. — Вам товарищ Шикин…

Кузнецов слушал начальника Главпура, а в голове неотступно вертелась мысль: вспомнит ли Сталин о работе инспекции в Главном морском штабе? Не хотелось ему, главкому, чтобы на Высшем военном совете заговорили об этом. А что, если после заседания подойти к Сталину? Сказать ему о том, как проводилась инспекция? «Нет, — отверг эту мысль Николай Герасимович. — Если против меня задумали что-то серьезное, Шикин сказал бы об этом. А может, он не успел?..»

Не знал Кузнецов, что его судьба уже была решена. Его вызвал к себе маршал Булганин. Хмуро поздоровавшись с главкомом, он проговорил:

— За серьезные упущения в руководстве Военно-морским флотом вы понижены в должности.

У Николая Герасимовича на душе стало знобко. Флоту он служил честно, с вдохновением, и вот она, цена его усилиям и стараниям. Только и спросил:

— Кому прикажете сдать дела?

— Адмиралу Юмашеву, он уже знает об этом…

Николай Герасимович вернулся домой удрученный. «Только не хныкать и не терять самообладания», — сказал он себе, прежде чем войти в комнату. Вера обняла его и поцеловала.

— Совсем извелся на службе, ты мой несчастный. — Она сняла с его головы фуражку и повесила ее на вешалку. — Лицом посерел, осунулся… Ну, что же вы молчите, товарищ главком? — Она шутливо ущипнула его за нос.

— Я уже не главком, — мрачно сказал он и добавил: — Сняли меня с должности!..

Она смешалась, на лице появились красные пятна.

— Да ты не волнуйся, Верочка! — повеселел Николай Герасимович. — Есть у меня новая должность — начальник управления военно-морских учебных заведений. Звучит, правда? Так что поедем в Питер!..

Сменилось почти все руководство Военно-морских Сил страны: адмирала Галлера назначили начальником Военно-морской академии, дела у него принял вице-адмирал Абанькин, бывший заместитель главкома по кадрам; начальником Главморштаба стал адмирал Головко, а Исаков остался первым заместителем главкома ВМС.

Январским утром 1947 года адмирал флота Кузнецов уезжал в Ленинград к новому месту службы. Перед этим его принял новый главком ВМС адмирал Юмашев. Поговорили о служебных делах, о том, что надо сделать, чтобы устранить недостатки в подготовке офицерских кадров, поднять дисциплину на кораблях и в частях. Потом Юмашев сказал:

— Ты не держи на меня обиду, Николай Герасимович. Я не виноват, что меня назначили главкомом. Если хочешь знать правду, я считаю, что с тобой обошлись несправедливо.

— Ценю твою прямоту, Иван Степанович. — Кузнецов пожал ему руку. — Обиды на тебя не таю. Не ты рвался в главкомы, тебя назначили… Я поеду?

— Счастливо!

И они расстались…

Адмирал Алафузов уже знал о том, что в Военно-морскую академию едет бывший главком Кузнецов, и встретил его рапортом, как и полагалось.

— Как жизнь, Владимир Антонович? — Николай Герасимович дружески подал ему руку. — Людей собрал? Я хотел бы потолковать со слушателями. У них, наверное, есть ко мне вопросы?..

— Жизнь идет своим чередом, Николай Герасимович, и то, как поступили с вами, мне не по душе, и я…

— Хватит об этом! — прервал его Кузнецов.

Алафузов умолк. Он успел заметить в глазах Николая Герасимовича грусть, да и голос у него был зыбким, неуверенным, не то что тогда, в войну…

— Преподаватели и слушатели собрались…

— Дорогие товарищи, я охотно пришел к вам, — начал негромко Николай Герасимович. — Много лет назад я окончил эту академию, и, хотя прошли годы, она все еще живет во мне. Хотел бы по душам поговорить с вами, хотя, конечно, понимаю, нелегко вам учиться, но учиться надо, чтобы подготовить себя к серьезным испытаниям на флоте. Вы — будущие командиры, а командир прежде всего воспитатель Я бы сказал, что учение образует ум, а воспитание — нравы. У Шекспира есть такие слова: «Поднять слабого — мало, нужно затем поддержать его». Так что на кораблях у вас будет много самых разных дел, и у того, кто лучше проявит себя в учебе, наверняка будут успехи в службе…