Читать книгу "Молодые львы - Ирвин Шоу"

– Я не могу вам, братцы, посоветовать, как действовать, – сказал вдруг лейтенант Грин. Он стоял сгорбившись у входа в столовую и говорил так, словно заранее подготовил длинную речь, а теперь с удивлением прислушивался к своим коротким, отрывистым фразам. – Я не могу сказать вам, как лучше всего выбраться отсюда. Вы сами сообразите не хуже меня. Ночью вы будете видеть вспышки орудий, а днем будете слышать стрельбу, так что у вас будет общее представление о том, где находятся наши. Карта вам мало чем поможет, и лучше держитесь как можно дальше от дорог. Чем меньше будут группы, тем больше шансов пробраться к своим. Мне очень жаль, что так получилось, но, право, если мы будем сидеть здесь и ждать, то все очутимся в мешке. Если же мы будем действовать мелкими группами, некоторые из нас смогут все-таки прорваться к своим. – Он вздохнул. – А может быть, прорвутся не некоторые, а многие из нас… И даже большинство, – добавил он с напускной бодростью. – Мы сделали все для удобства наших раненых; за ними там, внизу, будут присматривать французы. Если кто-нибудь сомневается, – сказал он, как бы оправдываясь, – можете сойти вниз и убедиться сами.

Однако никто не двинулся с места. Сверху доносились короткие очереди. «Это Риккет, – подумал Ной, – там, у окна».

– И все же… – невнятно проговорил лейтенант Грин. – И все же… Конечно, все это очень плохо. Но вы должны были быть готовы и к этому. На войне такие случаи всегда возможны. Капитана я попытаюсь взять с собой. С собой, – повторил он усталым голосом. – Если хотите что-нибудь сказать, говорите сейчас…

Все продолжали молчать. У Ноя вдруг защемило сердце.

– Ну что ж, – сказал лейтенант Грин, – уже стемнело. – Он поднялся, подошел к окну и выглянул наружу. – Да, – повторил он, – уже стемнело. – Он повернулся к находившимся в комнате солдатам. Многие сидели на полу, прислонившись к стене, низко опустив головы. Они напоминали Ною игроков проигрывающей матч футбольной команды в перерыве между таймами.

– Итак, – сказал лейтенант Грин, – нет смысла больше откладывать. Кто хочет пойти первым?

Никто не пошевелился, никто даже не поднял головы.

– Будьте осторожны, – продолжал лейтенант Грин, – когда доберетесь до наших линий. Не обнаруживайте себя, пока не убедитесь абсолютно точно, что они знают, что вы американцы. Кому охота получить пулю от своих? Так кто пойдет первым?

Опять никто не пошевелился.

– Мой совет, – снова начал лейтенант Грин, – выходить через кухню. Там есть сарайчик, который может служить прикрытием, а до изгороди оттуда не больше тридцати ярдов. Вы, надеюсь, понимаете, что я больше не приказываю вам. Решайте сами. А сейчас кому-то надо идти…

По-прежнему никто не двигался с места. «Это невыносимо, – думал Ной, сидя на полу, – просто невыносимо». Он поднялся.

– Хорошо, – сказал он, потому что ведь кто-то должен был это сказать. – Я пойду. – Он чихнул.

Встал и Бернекер.

– Я тоже иду, – сказал он.

Встал и Райкер.

– А, черт с ним, пойду и я.

Встали Каули и Демут. По каменному полу зашаркали ботинки.

– Где эта проклятая кухня? – спросил Каули.

«Райкер, Каули, Демут, – подумал Ной… – Памятные имена… Ну что ж, сейчас мы можем начинать бой сначала».

– Хватит, – сказал Грин. – Для первой группы достаточно.

Все пятеро вышли в кухню. Никто из оставшихся даже не посмотрел им вслед, никто не сказал ни слова. Люк в кухонном полу, ведущий в подвал, был открыт. Из подвала сквозь пыльный воздух пробивался слабый свет свечи. Оттуда доносились клокочущие звуки и хриплые стоны умирающего Фаина. Ной решил не смотреть в подвал. Лейтенант Грин очень осторожно приоткрыл кухонную дверь. Она издала резкий скрип, и солдаты замерли. Сверху все еще доносились автоматные очереди. «Это Рикетт, – подумал Ной. – Он ведет войну на свой страх и риск».

Ночной воздух был насыщен сыростью и запахами деревни; из полуоткрытой двери доносился терпкий, тяжелый запах коровника.

Ной тихо чихнул в кулак. Он оглянулся, как бы извиняясь.

– Желаю-удачи, – сказал лейтенант Грин. – Итак, кто идет?

Люди, собравшиеся на кухне среди медных кастрюль и больших молочных бидонов, глядели в приоткрытую дверь на бледную полоску ночного неба. «Это невыносимо, – снова подумал Ной, – просто невыносимо. Нельзя больше так стоять». Он решительно шагнул к двери мимо Райкера.

Ной глубоко вздохнул, говоря себе: «Только не чихать, только не чихать». Потом пригнулся и шмыгнул за дверь.

Осторожными шагами, сжимая обеими руками винтовку, чтобы, не дай бог, она не стукнулась о что-нибудь, Ной начал красться к сараю. Он не прикасался к спусковому крючку, так как не мог вспомнить, опущен предохранитель или нет. Он надеялся, что идущие за ним позаботились поставить свои винтовки на предохранитель, так что они не подстрелят его, если даже споткнутся.

Ботинки Ноя хлюпали по жидкой грязи, расстегнутые ремешки каски били по щекам у самого уха, и этот слабый звук казался ему невыносимо громким. Когда Ной в непроглядной тьме добрался до сарая и прислонился к пахнущим коровами бревнам, он первым делом застегнул ремешки каски под подбородком. Темные тени одна за другой отделялись от кухонной двери и двигались через двор. Дыхание подходивших солдат казалось Ною необыкновенно громким и тяжелым. Из подвала дома послышался протяжный крик, и эхо его далеко разнеслось в вечернем безветренном воздухе. Ной плотно прижался к стене сарая, но все было тихо…

Потом он лег на живот и пополз по направлению к изгороди, смутно выделявшейся на фоне неба. Где-то очень далеко были видны слабые вспышки артиллерийских выстрелов.

Вдоль изгороди тянулась канава. Ной соскользнул в нее и замер. Он старался дышать легко и ровно. Шум, который производили двигавшиеся за ним люди, казался очень громким, но не было никакой возможности сделать им знак быть потише. Один за другим все доползли до канавы и, скользнув в нее, залегли рядом с Ноем. Сбившись в кучу на мокрой траве на дне канавы, они так громко дышали, что казалось, противник сразу обнаружит их местонахождение. Они лежали, не двигаясь, навалившись друг на друга, и Ной понял, что каждый ждет, чтобы кто-то другой пошел первым.

«Они хотят, чтобы это сделал я, – с негодованием подумал Ной. – А с какой стати?»

Однако он все-таки поднялся и посмотрел через изгородь в сторону артиллерийских вспышек. По другую сторону изгороди было открытое поле. В темноте Ной смутно различал какие-то движущиеся тени, но не мог сказать, люди это или коровы. Одно было ясно: бесшумно пробраться через изгородь невозможно. Ной дотронулся до ноги ближайшего солдата, давая ему знать, что он двинулся дальше, и пополз по дну канавы, вдоль изгороди, все больше удаляясь от фермы. Один за другим остальные солдаты ползли за ним. Ной полз медленно, останавливаясь через каждые пять ярдов и внимательно прислушиваясь; он чувствовал, что обливается потом. Кустарники, образовавшие живую изгородь, росли вплотную друг к другу. Их листья тихонько шептались в порывах ветра, шелестевшего над головой. Иногда он слышал шорох: какой-то маленький зверек в страхе убегал в сторону; однажды раздался глухой звук хлопающих крыльев: потревоженная птица вспорхнула с ветки. Никаких признаков немцев пока не было.